Array Array - Моя война

Продолжаю лежать с закрытыми глазами. Опять впадаю в забытье. Прихожу в себя. Мне показалось, что меня накрыли чем-то тяжелым. Неужели я накрыт одеялом? Пытаюсь снять его, но не могу. Оказалось, что я весь засыпан толстым слоем песка. Продолжаю лежать и вдруг четко слышу стоны. Чьи они? Чьи это голоса? Неужели здесь немцы? Нет, наши солдаты про­сят о помощи. «Помогите! Помогите!» - все отчетли­вее зов о помощи. Сбрасываю песок, поднимаюсь. Не­вдалеке солдат с раздавленными ногами, весь в кро­ви. Понимаю, что нужно помочь, но чем, как?.. Выг­лядываю из окопа с желанием позвать кого-то, чтобы помочь раненому...

Вокруг ужасное зрелище: тела на­ших ребят, раздавленные гусеницами немецких тан­ков. Размозженные головы, раздавленные руки, ноги, распоротые животы. Кругом куски человеческих тел и кровь. Кровь вокруг тел, невдалеке от них, свежая, еще не принятая полностью землей, так много ее было. Кровь неестественно кроваво-красного цвета. Мне по­казалось, что это она - кровь - стонет, кричит, вопит о помощи. Закружилась голова, и я снова упал на дно окопа, потеряв сознание от увиденного...

Сколько пролежал, не знаю. Но когда открыл гла­за, увидел рядом капитана Закирова, который помог мне подняться и отвел в разрушенную танками зем­лянку.

Командир роты рассказал, что четыре немецких танка подошли к нашим окопам. Один из них был под­бит мною. А три оставшихся полосовали наши око­пы, расстреливая и раздавливая всех и все, что было в них. От него же я узнал, что из 200 солдат нашей роты в живых (не убитых и не раненых) осталось только шесть...

Тогда же утром на взятой нами высоте появилась какая-то новая воинская часть, стали уносить раненых, забирать убитых.

Нас, шестерых живых, спустили вниз к подножию высоты. Мы снова оказались в окопах, из которых на­чали наступление. А потом посадили в машину и куда-то повезли.

Машина подъехала к небольшим полупустым строениям. Это, как позже узнал, оказалось месторас­положение штаба нашей роты. Там же были и другие воинские подразделения. Именно здесь наша рота дол­жна была укомплектоваться другими штрафниками-смертниками.

Познакомился со старшиной роты - Красниковым Павлом Ивановичем. Он был старожилом роты и ее пол­ным «хозяином». Павел Иванович зашел к нам в ком­нату, представился и повторил уже сказанные ранее сло­ва командира роты, что мы искупили свою вину. По­этому будем направлены в другие воинские части дей­ствующей армии. А пока нам разрешили отдохнуть. От­четливо помню, что заснуть не мог ни в этот, ни в пос­ледующие дни. В голове - беспрерывно сменяющиеся картинки прошедших сражений: убитые и раненые сол­даты, раздавленные и покалеченные, распоротые жи­воты, размозженные головы... Перед глазами постоян­ная, невероятная жуть. Кровь, бесконечная кровь на солдатах и на земле. Все в крови - и руки, и ноги. Кровь на мне и на других солдатах. Стоны, крики, зов о помо­щи в ушах. Было такое впечатление, что схожу с ума.

Бесконечно вскакиваю с кровати, хожу по комна­те, опять ложусь, снова вскакиваю. В таком же состо­янии и другие. Вначале несколько часов мы молчали. А потом вопросы, вопросы. Почему? За что? Как мог­ло случиться, что из двухсот солдат в живых осталось только шесть? Что за пропорция? Подсчитали, что из нашего состава осталось только три процента. Ужас! Дикая арифметика! Почему не развили наш успех, ког­да мы взяли высоту, и нас оставалось еще много? Ведь командир роты так просил об этом.

Возникла страш­ная мысль: нас послали не для взятия высоты. Она по всему просто никому не нужна была. Нас послали про­сто на уничтожение!

Вспомнил слова офицера СМЕРШа: «Нужно было пустить себе пулю в лоб...». Вспомнил его ехидную улыбку. Да, он знал все...

И вправду, стоило ли так страдать, столько испы­тать страха и мучений, чтобы потом по чьей-то воле быть перемолотыми в этой мясорубке?

Такие видения, мысли и вопросы мучили несколь­ко дней. Все эти дни и ночи мы не спали, не могли есть, хотя еду нам приносили по несколько раз в день.

Старшина Красников и незнакомые офицеры при­ходили и успокаивали нас. Говорили, что все уже по­зади. Но ужас пережитого не оставлял. И «подлечи­ло» нас только время. Ведь не зря говорят: «Время ле­чит...»

Прошли дни. Жизнь продолжалась. Меня вызвал к себе старшина Красников и передал предложение командира остаться в роте на условиях постоянной службы в качестве экспедитора. Что такое «постоян­ная» служба и «экспедитор» - понятия не имел. Но других предложений не было, и я согласился.

Тогда же старшина объяснил мне, что больше я не должен буду «идти в атаку» (его слова), то есть не буду непосредственно на передовой. «Но, - сказал он, - на войне, как на войне. Все может быть...». И действи­тельно было...

Прошло еще несколько дней. К нам в роту стало поступать пополнение. Мне поручили записывать в специальный журнал вновь прибывших. Не только их личные данные, но и как они экипированы, какое у них оружие, его наименование и номер.

Одновременно я должен был ездить за продукта­ми, отправлять и получать почту, а также делать мно­гое-многое другое. Работа заглушала мысли о пере­житом, и я немного успокоился.

Через месяц-полтора, перед очередным выполне­нием боевого задания штрафниками, капитан Закиров выстроил состав роты и перед строем вручил мне ор­ден «Славы» III степени за участие в бою при взятии высоты 371.3. А очередная партия смертников была отправлена на передовую. На сей раз, как и во многих других случаях, я, как и было обещано, непосредствен­но в атаке участие не принимал. Но все равно мы по­стоянно находились почти рядом с передовой. При этом очень часто немецкие снаряды и бомбы достава­ли и нас.

Наша рота неоднократно пополнялась новыми штрафниками. Неоднократно брала высотки. Ценой жизней сотен смертников прорывала укрепления нем­цев.

В августе-сентябре 1944 года где-то за городом Ляуданы (Латвия), в котором все было сожжено и оста­лись одни трубы от печей, нашу роту в очередной раз бросили на прорыв обороны противника у какого-то небольшого населенного пункта. Наступление штраф­ников поддерживала артиллерия и даже самолеты. Тогда наши ребята взяли много пленных. Атака удалась. Но вскоре прервалась связь с командиром роты, и стар­шина Красников вручил мне запечатанный конверт, приказав срочно доставить его командиру роты.

С автоматом в руках - бегом на передовую. Бежал долго, а когда достиг цели, немцы начали сильный об­стрел артиллерией позиции нашей роты. Капитан Закиров находился в небольшом укреплении из досок и земли, напоминающем ДОТ. Я вручил ему конверт. Он вскрыл его, прочел и приказал остаться при нем.