Варлен Стронгин - Любовь Полищук. Безумство храброй

– Ну и что, мама? Выжила бы! Без Булгакова! – развязно заметила Маша.

– Дай бог тебе здоровья, дочка. И папе, что заставляет тебя читать хорошие книги. И дедушке, что учит графике. И бабушке, от которой пошел славный род Шагинянов и Цигалей. Я горжусь, что к нему примостилась.

– Ты? Ты – мама всех их известней! Тебя знают все мои девчонки! Где мы сейчас живем? На даче Любови Григорьевны Полищук! Вот где!

– Живете здесь точно. А какими вырастете? Об этом все мои заботы! – сказала Люба и вновь взяла в руки роман.

– На сегодня хватит, мама. Пора завтракать!

– А папа еще спит?

– Спит. Они вчера с Игорем Иртеньевым «засухарились». Посмотри – полный стол бутылок. Я уберу. Смешно говорили. И сами смеялись.

– А я где же была?

– У Леонида Николаевича, на шашлыках. Неужели забыла? У него отличные шашлыки. И сад обалденный. Жена посадила. Я часто хожу смотреть. А если ты забыла, где была, то тоже хорошо клюкнула. С Леонидом Николаевичем. И Ириной Викторовной. Небось под «Кутузова». Самый дорогой коньяк!

– Дело не в цене, дочка, а в том, что он хорошо мозги прочищает. С утра голова свежая. Я даже репетировала.

– А плавать сегодня будем, мама?

– Обязательно. Когда стемнеет. А еще лучше – ночью. Мы с папой далеко заплываем. Плывем как в сказке. Среди морских берегов, рядом с дельфинами. Они иногда играют с нами. Красотища!

– А я люблю днем бултыхаться в море. На самой жарище! – хвастливо заявила Маша.

– Плавай, дочка, но долго на солнце не жарься. Не перегревайся!

– А чего случится, мама? – усмехнулась Маше.

– Ничего особенного. Но врачи долго загорать мне не советуют, – вздохнула Люба.

В тот год, когда в театре «Эрмитаж» (тогда «Миниатюр») начались разговоры о постановке грандиозного романа, постановке еще никем невиданной, должной потрясти мир, если не весь, то советский, в помещении театра, вокруг него и с его актерами возникали мистические явления. Поэтому, часто направляясь к Эстрадному театру «Эрмитаж», помещению деревянному, но добротному и хорошо сложенному, а сгоревшему быстро и дотла, что я до сих пор отношу это к явлению советской мистики, связанной с органами торговли, милиции и пожарной охраны, я даже не подозревал, что в театре «Миниатюр» бушуют страсти наподобие булгаковских. А зря. Мог бы посмотреть миниатюру, поставленную и сыгранную в этом театре актером Рудольфом Рудиным по моему сатирическому рассказу, а заодно узреть там что-либо мистическое. Но так распорядилась судьба, что даже потом, выступая в театре «Эрмитаж» с сольными авторскими концертами сатиры и юмора, дабы поддержать финансовое состояние театра, я лишь за минут десять до начала концерта появился за кулисами, проверил работу микрофона, освещение, работал без антракта, еще быстрее отбыл их театра, закончив выступление, что снова ничего обычного не заметил. И лишь в 2007 году я без спешки и со вниманием направился в театр «Эрмитаж» с целью испросить у главного режиссера Михаила Левитина интервью о бывшей примадонне театра Любови Григорьевне Полищук, когда-то здесь работавшей. Михаил любезно ответил мне, что мы знакомы, но интервью о Полищук он не дает.

– Почему? – удивился я, ведь я не папарацци.

– Знаю. Я достаточно осведомлен о вас, но интервью о Полищук дать вам не могу, вообще не могу, – грустно резюмировал Левитин. – Я рассказал о ней журналисту Сажину, и вы можете воспользоваться тем, что я ему рассказал. Позвоните завлиту театра Анечке Хохловой, и она даст вам координаты издания, где напечатано мое интервью.

Разговор наш происходил в реалистическом тоне, во вполне реальном времени. Меня удивили лишь гортанные звуки, исходившие из уст режиссера, похожие на всхлипывания, что я отнес к вполне реальным переживаниям Ливитина, связанным с потерей своей примадонны. И пока больше ничего мистического не заметил. Заведующий литературной частью театра Анечка Хохлова обещала мне сообщить координаты столь необходимой мне статьи о Любе Полищук, но, когда я явился за ними, то неожиданно узнал от Оли, что интервью Левитина вообще пока не существует в природе, но когда оно будет написано и напечатано, то я непременно узнаю об этом. И снова, даже в этом странном сообщении, я не почувствовал особого присутствия мистики. У режиссера масса забот, добавлены новые – налоговые, но это вряд ли давало ему возможность предлагать мне то, чего не существует. Запахло мистикой, если не рядовым обманом, кстати, неизвестно с какой целью придуманным режиссером. Реализма добавляла очаровательная и не по годам молодая для профессии заведующего литературной части Оля Хохлова, делающая вид, что занята настолько, что любая минута продления разговора со мною грозила ей по меньшей мере строгим выговором или лишением премиальных, если они были положены работникам этого театра. Стараясь побыстрее избавиться от меня, Хохлова сунула мне небольшую папку с ксерокопиями других интервью, взятых в свое давнее время у Любы Полищук. И там я нашел интереснейшее для себя сообщение о том, что после решения о постановке спектакля «Мастер и Маргарита» Булгакова на театр и его работников обрушился поток событий мистического характера: одна за другой срывались репетиции, последовала серия заболеваний среди артистов, наблюдались чудодейственные факты исчезновения продуктов в буфете, а также при продаже программок спектаклей, при их реализации, кроме того, заклинивало, и не раз, входную дверь в кабинет режиссера, в результате чего у него сдали нервы, он закрыл спектакль и слег в больницу. Некоторые странные факты случались с самой Любовью Полищук, о чем сообщала районная газета.

Однажды Любовь Полищук перестала выпивать перед спектаклями. То есть совсем. А дело было так. Еще в самом начале карьеры жарким вечером за полчаса до спектакля Люба утолила жажду неполным стаканом пива. А когда вышла на сцену, то с удивлением обнаружила, что забыла роль. Начисто забыла. Как тогда вышла из положения – Любовь вспоминать не любит. Но с тех пор зареклась: перед спектаклем – ни глотка. Хотя в других ситуациях к алкоголю относилась нормально.

Однажды теплым майским вечером, находясь в отличном расположении духа, Любовь Полищук направлялась в театр. На полпути ее внимание привлек овощной лоток с капустой, но продавщица наотрез отказалась отпустить Полищук тот кочан, который артистке особенно глянулся. После нескольких минут словесного пролога (в котором Полищук легко одержала верх) лоточница перешла к основному действию против «зарвавшейся» интеллигентки посредством рук и наличного товара. И Полищук тут же получила профессиональный удар гнилым кочаном по голове. Преодолев столбняк, она рассмеялась: не каждый день увидишь красавицу в белоснежном костюме с капустой в ушах. Ситуация была до того комична, что даже обида на лоточницу прошла, тем более что капусту Полищук все-таки получила.