Марк Розовский - Изобретение театра

Нет ничего страшнее войны. Война делает человека бесчеловечным. Победители и побежденные стоят друг за друга. Каждый орденок на груди, каждая медалька и каждая лычка – на крови, на крови, на крови…

Вот в этом самая главная правда о войне – она начисто уничтожает в человеке человека. «Победа все спишет…» Правильно поэтому убийцы, добившиеся превосходства над другими убийцами, не получившими превосходства, будут признаны молодцами, а те – негодяями.

Дальше идут разговоры о войнах справедливых и несправедливых.

Стихотворение Симонова «Убей немца» – о нем именно и идет речь – стало классикой как раз потому, что взывало к убийству на войне с позиции ЗАЩИТЫ и СПАСЕНИЯ человечного перед бесчеловечным. Оно, при всем «зверином» ожесточении, поэтизирует и воспевает месть как единственно возможное средство противостояния врагу, чья железная воля к насилию была первее нашей. Наша ненависть ответна. Мы делаемся убийцами потому, что враг – убийца, и с ним надо по-вражески.

Мы вынуждены с ним по-вражески. Так того требует неумолимый и непререкаемый закон войны.

Зов к убийству, столь прямой и страстный, понятное дело, смущает нас, сегодняшних. Слава Богу, мы далеки сегодня от «пропаганды кровопролития», но речь ведь в спектакле идет о том времени, когда война искажает мораль, превращает человека в «человека с ружьем», испытывает настоящего, подлинного человека на его связь с культурой, неизменно проповедующей милосердие.

Как это совместить?

Да никак. Потому что война (зло) и мир (добро) несовместимы. Война – суть преступление из преступлений – всегда была справедливой для обеих сторон, и лишь в момент капитуляции одной стороны справедливость другой, победившей, подчеркивалась и торжествовалась.

Однако Отечественная война 41–45 годов, влившаяся во Вторую мировую (с 39 года) до сих пор далеко не в полной мере осмыслена нами как война праведная, то есть антифашистская во всем глубинном и принципиальном СМЫСЛЕ этого слова. Фашизм как идеологема человеконенавистничества подлежал уничтожению, ибо все другие варианты неприемлемы именно с позиций гуманизма.

Стихотворение Симонова распространялось в те годы перед боем в окопах как листовка. Впоследствии, когда пушки отгрохотали, сам Автор изменил слово «немец» на слово «фашист», переведя стрелку с национального на идеологемный, но смысл остался тот же – требование убивать не механистично, а, так сказать, одухотворенно. Убийство как священнодействие. Это трудно, это неподъемно, это для нормального человека даже где-то стыдно. Надо было взрастить в воине ненависть к гитлеризму – именно это качество потеряно в современной России, и это одно из самых печальных – точнее, позорных, – следствий нашей поствоенной шестидесятилетней истории.

Когда-то гениальный литературовед и мыслитель Михаил Михайлович Бахтин, вспоминая свои ощущения от бомбежек и пулеметной стрельбы – уж на что был мирный человек! – признавался: «…опасность опьяняет… возбуждают выстрелы, и все тут».

Да, друзья, в стране, где так много ветеранов, молодежи тоже хочется немного пострелять…

Война давно кончилась, а фашизм на Руси выглядит полным сил недобитком. Сотни коричневых изданий, оплачиваемых новыми гитлеровцами. Оказывается, Старовойтову убили шовинисты, Гиренко – наци, а поезд Грозный – Москва кто спустил, подорвав рельсы?.. Люди из РНЕ, баркашовцы-макашовцы, черт бы их драл!..

Говорят, «у нас нет государственного антисемитизма». А Дума у нас как называется?.. «Государственная». Следовательно, депутаты Государственной Думы – они что, вне государства, когда пишут свои провокационные, черносотенные письма в прокуратуру? А президент при этом молчит… Нет, в Освенциме он произносит нужные слова – чтоб их Европа слышала, а тут – тишина, будто ничего такого, ничего гитлеровского, у нас сегодня нет.

Есть. И имя ему легион. Это уже не «черная сотня» шагает, а десятки тысяч. В одном Питере их сегодня пятьдесят. И не просто пятьдесят, а тысяч пятьдесят. Слышите, пятьдесят тысяч скинхедов!..

Имеются и, так сказать, «бритоголовые изнутри». Я их так называю. Это те, которые не лезут откровенно, а действуют скрытно, исподтишка.

Во время моего выступления по «Свободе» слышу вопрос в живом эфире: «Говорит Вячеслав из Санкт-Петербурга… (опять Питер тот же самый! – М. Р.). Говорят, в Торе – причины Холокоста. А вы что по этому поводу думаете?»

Я думаю, что этот вопрос мне задал мерзавец. И что он при этом еще и трус, поскольку скрывается за словом «говорят». И вопрос свой он задает по заданию своей команды, во главе которой наверняка стоит какой-нибудь новенький партайгеноссе. Шовинист подбрасывает свой вопросик в живой эфир, пользуясь им для программного антисемитизма гитлеровского толка. Пусть прозвучит на всю страну!.. Кому-то из слушателей влетит в ухо – глядишь, и застрянет в пустой голове. С тем же успехом можно было бы искать в Евангелии причины татаро-монгольского ига, не так ли, Вячеслав?

В стихах Симонова, конечно же, нет и не было адреса в это вот наше фашиствующее сегодня, но нынешний зритель спектакля «Всегда ты будешь» вполне адекватно реагировал на строки, вопиющие о ненависти к фашизму.

Надо заметить, эта ненависть в нашем официозе не акцентируется, – во время празднования 60-летия Победы Гитлер не мог не упоминаться, но сущностного разговора с народом, КОГО же он победил в Великой Отечественной войне, почти не было. Нам постоянно говорили о жертвах, о ветеранах, о героизме, но во имя чего были жертвы и героизм – этот вопрос как-то постоянно смазывался, в сознание людей не внедрялось, может быть, самое важное – каким богам и дьяволам служили мы и они, занимаясь убийством и кровопролитием на своей и чужой земле.

В потоке множества юбилейных публикаций выделю две диаметрально разные по всем статьям книги – одна принадлежит перу или компьютеру Наталии Нарочницкой – доктору исторических наук, Заместителю Председателя Комитета Государственной Думы РФ по международным делам, Президенту Фонда исторической перспективы, другой автор – Гавриил Харитонович Попов, чьи послужные звания и заслуженные регалии ученого и общественного деятеля невозможно перечислить с утра до вечера – времени не хватит.

Книга Попова названа скромно: «1941–1945. Заметки о войне».

Книга Нарочницкой мне понравилась тоже своей обложкой – «За что и с кем мы воевали?». Правда, на этом мои положительные эмоции кончились. Под этим блестящим названием были обнаружены горы демагогии, всяких клевет и подтасовок, долженствующих сместить и запутать смысл вопроса, вынесенного в название. Цели определялись четко уже в первых строках книг.