Array Array - Прошлое с нами (Книга вторая)

Значит, во сне прошли еще сутки, с вечера 23 сентября до вечера 24-го. Я чувствую себя гораздо лучше. Следы, оставленные на лице прикосновением пуль, кажется, начат ли заживать и не вызывали резких болей.

Я еще раз оглядел свое обмундирование. При стирке пострадали нарукавные нашивки и петлицы. Золотистый кант смялся по углам. Не блестяще выглядели и брюки. Но одежда тщательно отстирана и зашита. Сапоги просохли. Подметки держались прочно. Успокоенный этим, я стал ожидать еду.

Девушка молча поставила передо мной хлеб и миску с борщом.

— Сказала бабка, раны подсохнут, повязку снять... — начала она. — Правда, вы хотите уходить?.. Бабка говорила, корка может потрескаться...

Когда девушка уносила посуду, явился Андреев. Кашель его стал проходить. Андреев видел немцев?

— Не верится даже... чересчур они спокойно... Слышу... подкатил мотоцикл... ну, думаю, все, облава... в дверях столкнулся с хозяином... вчера наших искали, собирают кур, яйца...

Сегодня — кур, завтра придут за коровой, которая стоит в сарае. А там заглянут и в хату... Сидеть в клетке со слуховым окошком и ожидать мотоциклы не годится... нет. Пора уходить. Вечером выступаем.

Залаяла собака. Хлопнула калитка. Андреев стал прислушиваться. Вернулся хозяин. Через несколько минут он был на чердаке.

Как и все члены его семьи, хозяин был человеком прямодушным и искренним. Я ни в чем не встречал отказа. Хозяин подвергался серьезной опасности, расхаживая по селу. Мне казалось, что своим поведением он представлял ту подавляющую часть населения, которая с болью в сердце переживает отступление наших войск и не останавливалась перед трудностями, стремясь помочь тем, кто оказался в окружении. Но хозяин постоянно намекал на силы оккупантов.

Они хозяева положения. Говорил о пленных. Нам, по его мнению, следовало хорошо отдохнуть. В словах хозяина не было корыстных побуждений. По-видимому, его мнения объяснялись участием к молодым людям, попавшим в беду.

Хозяин снова говорил о немецких «победах». Сопротивление Красной Армии слабеет. Война в ближайшие дни закончится.

— ...у немца такая сила... Жалко вас, хлопцы... жизнь человека ничего не стоит... шутка сказать... идти... осень на дворе, раздеты... пропадете в дороге. Оставайтесь в селе, хотя бы у меня. Хозяйство есть, скотина. Живите...

— Отец, — прервал его Андреев, — спасибо. Вы не обращайте внимания. Это немецкие выдумки. Они распространяют ложь, рассчитывая склонить на свою сторону население и прекратить помощь, которую оно оказывает нашим солдатам и командирам. Немцы хотят подорвать дух. Мы слышим о немецких «победах» с первого дня войны... плохо то, что они сбивают с толку таких, как вы.

— Так... так... может, и брешут, — ответил хозяин, — да только многие говорят то же... Я не верю, да ведь сколько земли немцы взяли, сколько вашего брата в плену... а сколько тут полегло в поле да на дорогах... И вас так... где-нибудь... право, оставайтесь...

— Нет, — отвечал Андреев. — Мы люди военные. Присяга для нас священна. И не стали бы обременять вас просьбами, да и скрываться было бы незачем. Я думаю, вы не приютили бродяг, падких на легкую жизнь, в то время, когда сражаются другие. Разве честно сидеть в тылу? Вы оказали большую услугу... мы рассчитываем на вас... потому что воинский долг понятен каждому. Мы должны идти к своим.

— Вижу, — ответил хозяин, — да все же жалко вас... пропадете ни за что. Вот, немцы расклеили, — он протянул лист серой бумаги.

Приказ немецкого командования. Населению запрещалось вступать в сношения с военнослужащими Красной Армии. Все оружие сдать, немедленно доносить комендатуре о тех, кто нарушает приказ. Жителям прибрежных сел предписывалось сдать лодки. Вводился комендантский час. Лиц, не выполняющих приказ, ожидает расстрел.

Андреев, вернув хозяину листовку, просил не отклоняться в сторону. О переправе он договорился?

— Трудно... нет лодки... как переплыть? Только в Хрулях один человек согласился взяться за это дело...

Хрули на восточном берегу? Как хозяин попал туда, если сообщение прервано?

— Переправился. У тех, кто похож на солдата, требуют документы... Меня пропустили...

Что за человек этот житель из села Хрули?

— Рыбак... верный человек... партиец... Рыбаку известно, что немцы охраняют берег?

— Да, пост в полуверсте. Рыбак сознает, за что взялся?

— Да... он знает... место, другого такого не найти... Так хозяин договорился?

— А как же? Когда?

— В пять часов... лодка будет ждать... Как выглядит там берег?

— Со стороны Васильков... луг, три заводи... так же и за речкой... берег охраняется меньше... дозор стоит в Хрулях, в другом конце... ниже... нет никого.

А путь к реке?

— Пойдем через гору... Дальше, зато... надежно... поворот за огородами...

Залаяла собака. Хозяин поспешил к лазу, заскрипел ступеньками.

— Хочу встретиться с вашими постояльцами, — слышался голос во дворе, — здравствуйте, хозяин... и все в доме.

— Нет никаких постояльцев, — растерянно ответил старик, — вы ошиблись...

— ...я знаю, не отпирайтесь...

— Неужели дед выпустит его со двора? Задержать во что бы то ни стало, — Андреев шагнул к лазу.

Дверь внизу скрипнула. Хозяин и гость вошли в горницу.

— У меня нет посторонних людей, — повторил старик, — садитесь...

В ту же минуту Андреев прыгнул, стукнула дверь.

— Разговор вроде обо мне... будем знакомы, старшина Андреев, — представился он громко. — Что вам нужно? Выкладывайте... но если я замечу фальшь... она будет последней в вашей жизни... Ну!

Я последовал за старшиной, закрыл обе двери. Все это произошло очень быстро. Ошарашенный неожиданностью, пришедший выронил кепку и, прячась за хозяина, испуганно озирался. Человек неопределенных лет, среднего роста, одет довольно опрятно. Лицо будто обтянуто бледной кожей.

— Выходите, садитесь, — продолжал Андреев, — вас пригласили!

— Случайно... зашел... я ничего... если не хотите...

— К делу! — прервал Андреев. — Кто таков?

— Пленный... из Лохвицкого лагеря... добрая женщина вызволила... назвала мужем...

— Кем был до плена?.. Подослан? Немцами? — Андреев извлек из пистолета обойму. Патрон, досланный в ствол, описав дугу, упал посреди комнаты.

Пришедший снова метнулся к хозяину.

— Отвечайте! Вам известно местонахождение людей, состоящих на службе? Кто таков?

— Я служил... — он назвал какое-то тыловое учреждение, — попал в плен...

— ...дальше!

— Мой знакомый из села Васильки находился среди пленных... немцы их держали на свекловичном поле... и видел на рассвете, как вы столкнулись.

— Что это значит? — спросил Андреев хозяина. — Кто рассказал ему?

— Нет, не я, — ответил хозяин, — ей-богу...

1 — Откуда же известно? — Андреев передвинул кобуру. — Ну... так кто из вас лжет?