Array Array - Прошлое с нами (Книга вторая)

Что же все-таки происходит на участке Соколово?

— ...большая часть деревни... — отвечал Громов, — потеряна... Но господствующая позиция у церкви и дома вокруг... в руках чехословаков...

Почему к ним не направляется подкрепление? Что можем сделать мы? Чем занят «Валет-1»?

— Свяжусь... узнаю, — отвечал Громов, — нока нужно оставаться на месте... Первая батарея в Артютовке с той же задачей, что и у вас... обеспечивает левый фланг чехословацкой обороны.

Ночью со стороны хутора Гонтарь отошли наши танки. Где они? Глотов говорил: на северном берегу их больше двух десятков.

— ...да, танки тут... почему не переправляются? Не знаю... Наверное, есть причины... А у вас как?

Из леса «Волчьего» самоходные орудия я бронетранспортеры ведут атаку в направлении рощи «Эвкалипт». Продвижение вроде приостановлено. Не знаю, надолго ли...

— В Соколове немцы, кажется, застрянут... но не исключено, что попытаются вырваться из объятий чехословаков и тогда на Мерефу... Далеко ли от «Эвкалипта» самоходки? — интересовался Громов.

— Ориентир номер два... — начал наблюдатель. Вернувшись к своему месту, я оглядел бугор. Самоходки оставили укрытия и приближались к «Эвкалипту». Немецкая пехота двигалась россыпью позади. Артиллерии сопровождала атаку плотным огневым валом. Разрывы все больше опережали самоходки. Дым заволок уже рощу и прибрежные заросли. У ориентира номер 2, среди сожженных машин, сверкают языки пламени. Самоходки перешли на непрерывную стрельбу.

Командир батареи с позиций за Тимченковом, не сладивший в первую пристрелку со своими огневыми взводами, снова открыл огонь. Снаряды падают в самых случайных местах. Только два легли более или менее удачно, наставив залечь немецких пехотинцев.

Послышались выстрелы справа позади. Судя по звуку, полковые орудия. Разрывы стали ложиться в районе цели. Немецкая пехота залегла и дальше двигалась перебежками, оставляя позади убитых.

На пути самоходок вздыбила снег очередь гаубичной батареи. Одна, другая, третья. Кто-то ставил НЗО. Самоходки начали маневрировать, все больше принимая вправо, пехота перешла на беглый шаг. С береговых зарослей строчат пулеметы 182-го гв. СП.

Противник вышел на опушку рощи «Эвкалипт». Самоходные орудия, поддерживавшие атаку с места, двинулись вперед. За ними последовали и выжидавшие в укрытии бронетранспортеры. Уклоняясь от гаубичных снарядов, те и другие срезали угол. Вот-вот выйдут на рубеж открытия огня 4-й батареи.

Орудийные расчеты ждали этого момента. Людей не отвлекали немецкие снаряды, прилетавшие с запада. Кружа раскиданную — солому, разрывы грохочут то в одном, то в другом месте.

Время близилось к вечеру. Я не знал того, что произойдет дальше, и не хотел привлекать к стрельбе все свои орудия. Девять самоходок и батальон пехоты... Едва ли противник решится форсировать речку на участке хутора Тимченков. Но как знать? Самоходные орудия, оставив пехоту, могли повернуть на юг, и тогда они пройдут под стволами 4-й батареи.

Только третье орудие послало шесть снарядов. Пять срикошетировали — часть на недолетах, другая — перелетела. Шестой: снаряд попал в цель — прошитый бронетранспортер замедлил ход и загорелся [97].

Открыли огонь прямой наводкой чьи-то орудия из Тимченкова. На опушке рощи «Эвкалипт» они подбили самоходку.

Начинало темнеть. Немецкая артиллерия прекратила обстрел хутора Миргород. Не слышно орудийного грохота в Соколове, но пулеметная стрельба не затихает. Очереди трассирующих пуль веером рассеивались в вечернем небе.

Расчеты 4-й батареи получили возможность отойти от орудий. Те, кто провел все эти часы на НН, прыгали вниз, в проемы между стропил оголенной крыши сарая.

С момента последнего разговора с «Колодой» связи, исключая три коротких периода, не было. Я отошел от сарая. Зазуммерил телефон.

— «Валет-четыре» слушает, — отвечал телефонист, — есть позвать командира батареи-.

Нужно возвращаться обратно на чердак. В трубке — голос капитана Громова.

— Полковник Свобода отдал приказание первой роте оставить Соколово и отойти на северный берег речки Мжи. Надпоручик Ярош... — Громов помолчал и закончил фразу, — погиб... потери тяжелые... А в вашем секторе?

За речкой в направлении «Шрам» спокойно, вроде бы противник прекратил обстрел района позиции.

— Как дела у правого соседа?

Боевое охранение 182-го гв. СП отошло к хатам Тимченкова. Самоходки заняли рощу «Эвкалипт». Пехота продвинулась в заросли и там остановлена.

Каково положение на участке Соколове в данный момент?

— ...происходит эвакуация раненых... Похоже, немцев не слишком радует успех. Часть танков ушла на Змиев... посмотрим, что' дальше будет... лейтенант Глотов свободен... отправляю к вам. Вы обедали? Пришлите пять-шесть порций ко мне.

На чердак поднялся политрук Кокорин.

— Пора поесть. Пойдемте... тут двести шагов. Ибадов позовет, если будет нужда, — предложил замполит.

Обед приготовлен в хате, где я спал прошлую ночь. Едва каптенармус расставил котелки, вошел лейтенант Глотов. Весельчак, поэт и неистощимый оптимист был мрачен. Доложив о прибытии, он обвел взглядом комнату и остановился у порога.

— Товарищ лейтенант, садитесь к столу, — пригласил его Кокорин.

Глотов молча подошел и опустился на скамейку.

— Товарищ политрук, — вздохнув, проговорил Глотов, — жаль чехов... По-братски говорю... когда начался огневой налет...

— О чем речь? — прервал Глотова старший лейтенант Никитин. — Наши союзники первоклассные воины, и с этого дня настоящие фронтовики...

— Солдат судит своих собратьев по внешнему виду... Встречают, как говорится, по одежде... — отвечал Глотов. — Воинские достоинства чехословаков я знал еще вчера... Да жаль... военная судьба сурово обошлась с достойными людьми...

— ...он и в самом деле подавлен, — приподняв над столом лампу, сказал Никитин. — Эй, парень, уж не понравилась ли вам красивая чешская телефонистка? Костыренко уверяет, что не видел ничего подобного... а ведь он человек женатый.

— Оставьте шутки, Никитин! — потребовал замполит. — Лейтенант Глотов! Первый отдельный чехословацкий батальон оборонял вверенный ему небольшой участок на огромном советско-германском фронте. Люди этой иностранной воинской части показали, что они способны сражаться рядом с нами... При том соотношении сил, которое сложилось сегодня, чешские воины добились выдающегося успеха...

— Да, разумеется... Я говорю о человеческих чувствах... Жаль потерянных жизней, — продолжал, грустно оглядывая стол, Глотов.

— Гм... понимаю, — замполит поднялся и, опустив на плечо лейтенанту руку, продолжал. — бы... русский, и поэтому встретили чехословаков, как гостей... Желание хозяина приветствовать иностранцев, родственных по крови, свойственно нашему народу... Не надо огорчаться. Врагу не удалось унизить наших чехословацких союзников. Я горжусь доблестью их духа!