Лив Нансен-Хейер - Книга об отце (Ева и Фритьоф)

«Только сейчас получила я письмо из Виндзора, и это первое за долгие годы письмо, по-настоящему проникнутое любовью. Я так счастлива, я прямо точно на небе. А если в моей душе и была когда-то обида и горечь, забудем об этом.

Первым твоим письмом я была раздавлена, повержена в отчаяние. Я послала тебе его обратно, чтобы ты сам увидел и понял, как его необ­ходимо разъяснить. Оно не говорило о единственно важном для меня — любишь ли ты меня или ту, другую.

Неужели ты не понимаешь, что если бы ты сказал: только тебя я люблю и любил всегда, помоги мне, помоги и той несчастной, то я сразу была бы с тобой и была бы терпелива и великодушна с той несчастной? Будь всегда откровенным и, если любишь меня, а я верю в это, не бросай меня одну. У меня много недостатков, я эгоистична и горда, но гордость я не считаю пороком и не вижу преступления в том, чтобы уйти тогда, когда стану лишней. А так мне в послед­ний год и казалось.

И сколько же это еще продлится? За счет нашего с тобою счастья? Да, мне все это непонятно, и твое поведение с ней тоже, но, должно быть, у тебя были серьезные причины. Но все пустяки по сравнению с огромной радостью от того, что ты меня любишь, а не ту, дру­гую. Жизнь снова стала светлой, и я буду молодцом».

Фритьоф отвечал:

«Отель «Ройял Палас». 13.06.06

Любимая моя Ева! Да благословит тебя небо за письмо, которое я получил сегодня утром. Оно наполнило меня несказанным счастьем. Все прочее неважно, раз есть твоя прекрасная любовь.

Я безумно тоскую по тебе. И теперь, мне кажется, ничто уже не сможет сделать тебя по-настоящему несчастной. Но я понимаю, что мое письмо было непростительно дурацким и бестолковым.

Сейчас все позади. Мне только остается просить у тебя прощения за то, что я по недомыслию причинил тебе столько горя и несказанных мук.

Ты спрашиваешь, как я мог смотреть тебе в глаза, разыгрывая такую комедию. Только потому, что хотел сохранить твой покой, потому, что думал, что поступаю правильно и как следует, а иначе не мог, ведь для меня это было вопросом жизни и смерти. Но как я ждал того дня, когда смогу обо всем тебе рассказать! А впредь мы всеми своими заботами будем делиться друг с другом».

Предстоящая коронация ему не казалась уже столь тяжкой обязанностью, а во время плавания по Северному морю он даже отдохнул.

«Яхта Е. К. В. «Виктория и Альберт» Северное море, 17 июня

Жизнь сказочная. Странно, что я не чувствую себя, как Иеппе [134]в господской кровати. Если вспомнить, какие условия были у меня раньше на «Фраме» и в других экспедициях, то здешние удобства должны бы просто поразить меня. Но, по правде говоря, этого нет. Я принимаю все как должное. Может быть, я избаловался? Мне даже кажется, что три каюты и ванна с туалетом — это как раз то, что мне нужно. А когда меня спросили, есть ли у меня камердинер, я чуть было не пожалел, что его у меня нет и приходится самому одеваться.

Грустно мне ехать в Тронхейм, зная, что я не увижу тебя там, и поэтому поездка эта кажется мне страшно нелепой.

Утешаюсь лишь тем, что теперь уже скоро буду в Сёркье. Я, на­верное, приеду в первых числах и останусь до октября. А затем ты со мной поедешь в Лондон и проживешь там столько, сколько сама за­хочешь.

Мы уже подходим к Тронхейму, через несколько минут бросим якорь. Как бы я радовался, если бы ты была здесь. Мне придется жить на яхте, и принц уже несколько раз выражал надежду, что я назад вернусь с ним. По-видимому, так и придется.

Все о тебе справляются, королева в своих письмах тоже о тебе вспоми­нает. Не скрою, каждый раз, как только я слышу твое имя, я гор­жусь тобой, моя любимая жена.

Горячо целую».

Фритьоф все время посылал короткие веселые письма о ко­ронации в Тронхейме. Он был очень занят различными офи­циальными приемами, но как только выдавалась свободная ми­нутка, он писал Еве, так же откровенно, как и в юности. Эти письма переполнены радостью оттого, что вновь они обрели друг друга. «И кажется, что впереди открывается новая, солнеч­ная жизнь».

Составление договора о суверенитете [135]страны было главной задачей Нансена в Лондоне. Он взялся за это дело с обычной энергией, хотя и был в восторге от этой идеи. Ноябрьский трак­тат, заключенный во время Крымской войны в 1855 году, устарел. Он был подписан лишь Англией и Францией, а теперь норвежское правительство хотело бы его дополнить. Этим вопросом занима­лись норвежские миссии в Париже, Санкт-Петербурге и Берлине. Нансену было поручено вести переговоры с английским прави­тельством.

Нансен относился к дипломатическим обязанностям так же добросовестно, как и к научной работе. Иргенс, его друг и сорат­ник по работе, говорит:

«В деятельности Нансена — путешественника, государствен­ного деятеля, дипломата и ученого — бросалось в глаза его стрем­ление проникнуть в самую суть проблемы.

Владея английским языком, как языком родным, Нансен был знатоком английской литературы и науки. Англичане относились к нему дружественно и всячески помогали ему».

Но до подписания договора пришлось расколоть немало креп­ких орешков. Так, министр иностранных дел Грей, друг Нансена и Норвегии, полностью поддерживал идею обновления договора с Норвегией, но лорд Фишер и второй государственный секретарь сэр Чарльз Хардинж выступали против, опасаясь датско-немецкого союза. Нансен вскоре увидел, что договор о независимости страны будет подписан не так уж быстро. Он думал о будущем, о том, как он выдержит еще один год без Евы. Он писал ей:

«Согласишься ли ты приехать сюда с малышами на зиму? Можно снять меблированную квартиру в Лондоне или за городом. Поскорее ответь мне. Ты понимаешь, я, конечно, не буду настаивать, если ты этого не хочешь, но, по правде говоря, оставаться здесь без тебя ста­новится невыносимо».

Он ждал ответа, забыв о том, как долго идут в Сёркье письма. Ответа все не было, и он страдал от одиночества.

Ламмерсы отметили серебряную свадьбу. В гости мама взяла с собой меня и Коре, и мы все сообща написали отцу об этом тро­гательном празднике. Мама писала:

«Ламмерс сочинил в честь Малли целую речь в стихах, такую замечательную и полную обаяния, что все прослезились. Я тоже не удержа­лась от слез. Я подумала, вот было бы хорошо, если бы это была наша серебряная свадьба и ты говорил бы мне такие же красивые слова. Я думаю, не часто встретишь такую любовь, как у них. Ума не приложу, как Малли добилась, чтобы ее так любили».

Фритьоф ответил:

«Трогательно читать, как вы с Лив рассказываете о серебряной свадьбе. Действительно, это удивительная пара. Я никогда не встречал таких простых и наивных людей, как они.

Можно позавидовать людям, которые прожили жизнь так просто. Тебе захотелось, чтобы и у нас уже была серебряная свадьба. Да, это будет удивительно прекрасный день. Но я все-таки рад, что нам еще много лет ждать этого дня. Этих лет я ни за что не хочу потерять. Нам будет так хорошо.