Array Array - Комбинат Эскулапа

Пока приходили в себя, приехали доктора.

- Нужны психиатры, - пожали они плечами, лишь глянув.

Послали за психиатрами.

Психиатрическая бригада сумку принимать застремалась и отказалась. Приказала составить опись. И менты, обкусывая себе конечности до крупных суставов, составили опись купюр: довольно пухлую пачку листов, исписанных кровавым почерком, и эту пачку вручили-таки психиатрам, и те уехали с безумной, а сумка осталась, но уже - недосягаемая для внутренних дел.

- Ну, вот приехал я туда, - рассказывал мне доктор из наскоро помогающих. - Вижу - мальчик. Ну... лет 14. Но только какой-то уж очень маленький мальчик... может, лет 10.

И - мое ноу хау, термин не продается! - неправильная геометрия живота (ноу-хау моего осведомителя, по его утверждению - АС).

Живот объемный, писька в одну сторону, пупок - в другую, цирроз печени... белая горячка...

"Он вообще-то как - выпивает у вас?" - спрашиваю у папы.

А папа у него тоже врач, но военный.

"Да нет, - гудит папа и вскидывает брови. - Запоями - только последние три года..."

Доктор пришел на работу, как и положено, утром; ему отчаянно хотелось излить, отлить и слить через край неуютные благородные помыслы. В его голове, едва он проснулся, созрело за ночь естественное чистосердечное признание. По делам его.

Доктор проследовал прямо к Заведующему Подстанцией Скорой Помощи.

Там он довел свои глаза до прозрачности и честно, без обиняков, предъявил явку с повинной:

- Я пьян. Я сегодня не могу работать.

- Нууууууу, - протянул заведующий, - ну что, ну давай, пиши бумагу какую, что ли...

Тот сел и начал писать абстрактное объяснение, шедшее в абсолютный разрез с истиной.

Заведующий похаживал вокруг.

- Слушай, а может, съездишь? - спросил он с надеждой и легким недоумением. - Пишешь ты как будто ничего, нормально, ходишь прилично...

- Ладно, - доктор пожал плечами, - съезжу. Но я как на духу выкладываю: я с пивом пришел.

- Ну а вот пиво ты не пей. Выспишься, пока едешь... Давай!...

Доктор потом разводил руками:

- Ну ясно же, как я выспался...

- Но клиенты не жаловались? (мой был вопрос, АС)

- Клиенты? Неее!... Я их молча гасил наркотой с порога, чтоб даже не вякали... клиенты были довольны...

Заведующий был тоже доволен.

- Но чтобы в последний раз, - погрозил он пальцем. - Так, по жизни, ты же нормально работаешь. Все же путем. А когда вдруг полез кого-то там оперировать, так вот этого не надо, понимаешь?...

Рекламный щит в метро, очень приятный.

"НИИ скорой помощи им. Джанелидзе всегда рядом с вами!"

В числе достоинств поминается vip-отделение.

Размытый кадр, подразумевающий скорость и оперативность. Виден кусок каталки, ногами вперед. Надеюсь, что это vip.

Надеюсь, что его увозят, а не подвозят к расплывчатой фигуре в белом, которая маячит вдали - то ли доктор, то ли ангел. Светящееся Существо.

Анестезиологи - капризный народ.

Короткая, толстая шея - плохо. Длинная и тощая - тоже плохо.

Трубку неудобно запихивать.

Однажды затеяли кесарить Большую Женщину, чрезвычайно объемную. Там и груди футбольные, которые раскидать нужно, и шея короткая, и подбородок едва намечен - нижнюю челюсть не выдвинуть.

Вот она уже лежит, распростертая, словно на предметном стекле. Готовая под микроскоп. Капает капельница, подмигивают приборы.

А сама анестезиолог - еще толще. Тоже Очень Большая Женщина. Встала в изголовье, сзади, да и не выдержала:

- Ну, зачем ты такая корова?!...

Чувствует, что будет ей трудно, и чуть не плачет.

А роженица уже уплывает на крыльях ночи. Внутривенный наркоз начинает работать, и та изрекает, блаженствуя, назидательную и непредусмотренную мудрость:

- Тощая корова - это еще не газель...

Как правильно говорится в песне, первый тайм мы уже отыграли. О втором информации чуть, но немножечко есть.

Был у нас на курсе коренастный, глаза навыкате, человечек, назовем его Митей Засохиным.

Я не любил Митю.

Я невзлюбил его еще с колхозной поры, когда он выбился в бригадиры, и сделалось у него "звено" морковных грузчиков, то есть нас. И Митя ходил в тельняшке, бушлат нараспашку, нагло позыркивал глазками и, конечно, командовал. За ним поторопливались три-четыре доверенных и допущенных к телу лица. Они, правда, не возмущались синхронно, зато укоризненно молчали, взирая на нас, бездельников.

Потом, после колхоза, он переоделся в белые одежды и растворился в медицинском столпотворении. И вот оказалось, что у Мити уже на четвертом курсе случился досадный и непонятный психический эпизод.

Потом было еще два.

А на третий, уже сейчас, пригласили специальную бригаду магистров. Разговор подслушивал мой друг со Скорой; попросил его соединить с тем, кто поедет, чтобы рассказать предысторию поподробнее.

После доктор отзванивается:

- Да-а... Прогресс налицо. Такие подвижки, такая динамика!... Далеко продвинулся. Снял со стены крест и сунул в рот. И встал посреди комнаты, разведя руки и ноги. Дескать, он принимает космические предохранительные сигналы.

А до того - ничего, работал себе, врачевал.

Теперь уж все.

Не то, чтобы жалко... но что-то кольнуло. Правда, апельсины не повезу.

Приятель мой взял да и привез на Пряжку (это у нас такой дурдом, на берегу одноименной речки) обычного психа. Ну, псих, как псих.

На следующий день звонит заведующий отделением: не желаете ли взглянуть на клиента?

Что ж, дело если не врачебное, то богоугодное. Приятель поехал.

Заведующий встретил его лично, пожал обе руки, спровадил свой кабинет. У кабинета караулят два дюжих амбала-молодца. Заведующий притворил за собой дверь, да вдруг набросился на дохтура и начал его душить, и не удавил едва насмерть.

Потом оказалось, что непрошенным привозом психа дохтур снизил заведующему КТУ. То есть выходило, что теперь этому заведующему заплатят немного меньше из-за занятости койки или еще почему-то.

Тогда он, заведующий, подговорил двух дюжих больных, поставил возле дверей и вызвал дохтура для лицемерной демонстрации.

Теперь заведующего тоже послали на дурку, но уже в другом качестве.

- И что с ним будет? - интересуется дохтур, почесывая и растирая многострадальную шею.

- Да ничего. Подержат и выпишут на работу. Ну, не заведующим - каким-нибудь простеньким дохтуром.

Позвонила неожиданная фигура - заведующий лечебной физкультурой из больницы, про которую я написал книжку.

Рассказал мне, что умер логопед. Умерла. Она его любила.

А его самого, как ни странно, выгнали за пьянку. Чья бы мычала при универсальном и уважительном молчании.