Сказки темного леса

В качестве новой базы нам предоставили давным-давно заброшенный дом, принадлежащий семейству Крючка: стоящую на отшибе халупу с видом на старую скотобойню. Во всем доме была только одна комната с дощатым столом и покосившейся русской печью, оклеенная старыми обоями, превратившимися в лохмотья и повсеместно отслаивающимися от стен. Как вскоре выяснилось, этот дом облюбовали еще одни постояльцы.

Оказалось, что в щелях под обоями гнездится чудовищное, невообразимое количество мух. Никто не взялся бы их пересчитать, но когда кто-нибудь входил в комнату, на стенах тут же начинала шевелиться и жужжать отвратительная черная туча. Глянув на это впервые, мы едва не охуели — но делать было нечего. Запасшись в местном магазине баллонами с дешевым дезодорантом, мы взяли зажигалки и за несколько часов выжгли всех мух до единой, чудом не спалив при этом сам дом. Без шуток, после этой экзекуции мы вымели из комнаты не меньше полутора ведер обугленных мушиных трупов.

Расправившись с мухами, мы как могли прибрались в доме, а затем водрузили над коньком крыши наш флаг. Дом отлично просматривался с дороги, и теперь любой, кто въезжал в деревню, п ервым делом видел развевающееся черное полотнище с поганками.

Но, хотя обустраивались мы надолго, оставаться в заповеднике собирались далеко не все. Наступила осень, у многих предвиделись дела в городе — так что товарищи побыли с нами еще пару дней, а потом сели на автобус до Локни и разъехались по домам. Уехали Макута и Влад, Сержант, Родик и его Ира, укатил истомленный пьянством Кузьмич (забрав с собой свою Ирку), уехали Кримсон, Фери, Сарделечка и Королева. Даже Кристина погрузилась в автобус и уехала. Двери-гармошки закрылись, автобус съехал с холма и плавно покатил в направлении Гоголево, оставив в Сосново меня, Крейзи и вялых от нехватки героина Наташу с Максимом.

Впрочем, в стратегическом плане мы были не так уж и одиноки. Где-то мыкали судьбу еще трое наших товарищей, затерянные в самом центре великих болот. Этими героями были оставшиеся в Ручьях Строри, Браво и Тень. И, поскольку никакой связи с ними не было, мы решили предпринять вот что.

По слухам, в инспекторском доме в Ручьях работал радиоприемник, ловивший единственную станцию — псковское областное радио “Пилот”. У Александрова в доме был телефон, поэтому мы позвонили на студию и попросили передать сообщение для наших товарищей. Но наши голоса, обратившись в волны ультракороткого диапазона, лишь напрасно ионизировали воздух над исполинскими топями. Ни весточки ни пришло в ответ, связи не было, так что мы не знали уже, что и думать.

Так продолжалось еще примерно с неделю. Мы по целым дням пропадали в патрулировании, осваиваясь с местностью и помаленечку обучаясь стрелять. На третей неделе нашего пребывания в заповеднике я вполне мог подстрелить с полста метров пустое ведро, а проклятый скворечник в Свиной висел на шесту совершенно изрешеченный.

Вечерами мы с Крейзи садились возле печи и вели степенные разговоры, слушая, как мечутся в абстинентном бреду несчастные Наташа и Максим. Им было нехорошо: они не то что на болота, а и к колодцу-то выйти не могли. Они вели разрушительную войну с собственными демонами, когда из Ручьев прибыл видный демоноборец, блистательный специалист, чье появление в один момент поставило Наташу и Максима на ноги.

Это произошло вечером. Мы как раз расположились у печи и глядели в огонь, когда на крыльце послышались шаги, дверь приоткрылась, и в комнату вошел Браво. Оказалось, что с утра он выехал на лодке из Ручьев, днем был в Цевле, а затем прошел больше тридцати километров по болоту и лесными дорогами. В конце концов он пересек границу штатов (Бежаницкого и Локнянских районов) и оказался тут.

На Наташу и Максима появление Браво подействовало, словно ушат холодной воды. Надо заметить, что у них были к этому веские причины. Наташа и Максим были профессиональные барыги, а основной работой Браво в то время было “выставлять хаты” мелкооптовых торговцев героином. У него сложился стойкий “профессиональный имидж”, имя “Браво” немало весило в определенных кругах. А Наташа и Максим были барыги известные, так что Браво тоже их знал, хотя и заочно. Так что пришлось им немножко понервничать.

Чуток отдохнув с дороги, Браво принялся рассказывать нам о непростой жизни в Ручьях. Рассказ его лился медленно и неторопливо, рисуя перед нашими глазами особенности быта затерянного в болотах браконьерского села. По его словам выходило вот что.

Ручьи — примостившаяся на острове деревенька, которую с трех сторон окружают болота, а с четвертой примыкает здоровенное озеро Полисто. Населяют деревню охотники и рыбари, которые в 1994 г. (год основания заповедника) были переквалифицированы и низведены до статуса “браконьеров”. Впрочем, брэками считаются далеко не все — некоторые (порасторопнее да поумнее) успели нацепить зеленые куртки с надписью “Полисто” и теперь числятся в заповеднике “государственными инспекторами”.

Особенной разницы, впрочем, между ними нет. И те, и другие занимаются тем же, чем занимались — охотой, сбором клюквы и ловлей рыбы сетями. Что и неудивительно: больше в Ручьях заниматься нечем. И если Гоголево и Сосново больше напоминают о временах совхозов и коллективизации, то Ручьи все еще не вышли из “временного пояса” гражданской войны. Обычаи там царят до того жуткие, что удивлялся даже привыкший ко всякому Браво. Указанные обстоятельства неплохо иллюстрирует история молодого участкового, на прошлой неделе прибывшего в Ручьи посмотреть “на свою новую вотчину”.

— Он в среду приехал, — объяснял нам Браво, — вместе с местными инспекторами. Молоденький еще мент, скромный да вежливый. Мы как раз пить усаживались, когда к нам в дом местные потянулись — Старый, Карцев, да еще братья Чакушкины. Это, значит, самые конкретные местные пацаны. Тут Браво подумал немного и поправился:

— Не совсем, чтобы местные — Цевлянские они. Чакушкины, например, самогонный бизнес держат. Без пизды, их самогон самый лучший в округе. Карцева вы уже видели — у него кулак, что моя голова, мужик здоровья редкого. А заправляет там Старый — ему уже за тридцак, он вроде как мент бывший. Прочие-то будут заметно его помоложе. Браво притормозил на секундочку, опрокинул стопку самогона и продолжал:

— Так вот, приезжает к нам участковый, а они собрались вокруг него, словно стервятники — и все об одном. Помнишь, говорят, до тебя тут был мент? Эх, так жаль мужика — в сетях запутался, утонул. А какой работник был! Помнишь его? Так они его и донимали, они, да еще рыбак местный, дядя Коля. Тот больше всех разорялся, что и неудивительно: бывший участковый у него две лимонки отнял, когда дядя Коля их вместо гирек на ходики приспособил. Не дам, говорит, сволочи, гранатами рыбу глушить! А потом утонул, в сетях запутался, до того жаль мужика! Участковый сначала все это как шутку воспринимал, а потом смекнул, в чем дело. Посидел, водки выпил, а с утра только его и видели. Не понравилась ему новая вотчина.