Алексей Лампе - Мой дневник. 1919. Пути верных

Совсем хорошо, хотя деньги и дешевы.

Слыхал о Колчаке. У него развились мелкие интриги, каждый старается свалить другого. Говорят, что личной воли Колчака мало для того, чтобы сдержать этих мерзавцев, что там дела плохи. Южная группа потеряла 12 000 пленными и 15 000 неизбежно сдадутся, очищая совдепам путь на Туркестан и всемирно-азиатской революции – по-моему, предприятие им не по масштабу и не по силам.

Скверно, что нам самим придется свергать совдепы, на Колчака надежды плохи.

За последний период к нам было переброшено 160 000, а выбито у большевиков 190 000, теперь еще поддадут от Колчака и с Севера. Против 70 000 Колчака (из 180 000) у советских 40 000 и все же он отходит. Нехорошо.

Говорят, что Колчак написал Деникину письмо, что в случае, если последний первым войдет в Москву, он в свою очередь признает его Верховным Правителем России. Вот беспримерная скромность у людей, идущих к власти. Или уж очень она тяжела сейчас. И это возможно.

События в Киеве вырежу из газет – они изложены верно. Наши части верст на 50 за Киевом, готовятся соединиться с поляками, а последние мечтают о Смоленске.

Будут и с ними недоразумения.

31 августа (Ростов – Таганрог).Съездил в Таганрог. Плющевский говорит, что Врангель очень вяло говорил обо мне и упоминал о необходимости получить старого генерала. После этого он с Шатиловым представил трех кандидатов (без меня). Все это для меня ново и Плющевский отчасти прав, что я не был правильно ориентирован. Может, это и не так, но на Врангеля это похоже.

Формируются Новороссийский (Одесский) и Киевский военные округа. В первый я идти не хочу, а во второй заявил свою кандидатуру – это меня бы устроило. Может, что и выйдет. Обещали помощь.

На фронте хорошо, плохо только у Царицына. Штаб уже перешел в поезд. Смертельно ранен Савельев – начальник Астраханской дивизии.

Подчертков мне рассказывал о своей поездке в Париж. А. Драгомиров к Фошу не пошел, был принят у Клемансо, и тот спросил, почему мы так плохо относимся к французам, на что Д. ответил, что после Одессы другого отношения и быть не может.

Англичане всюду безмерно любезны. Жиды, ворочающие Америкой, а с нею всем светом, только теперь повернулись к нам – это приписывают влиянию митрополита Платона в Америке.

Получал 11 100 франков в день, комната стоит 30 франков, т. е. 360 рублей. Значит вся наша дороговизна – результат падения рубля. Донские деньги за границей не идут вовсе.

В Киеве, окруженном фронтами, вследствие отсутствия подвоза – голод. Фунт хлеба 120 р., обед без хлеба 500 p.

1 сентября (Ростов).Сегодня в первый раз повели Женюшку в кино – восторг полный. Она обнаружила недюжинную сообразительность в рассказе потом всего того, что видела.

Все полно рейдом Мамонтова. Он обкладывает Воронеж, который предполагает держать 5000 сформированными им в тылу красных пехоты с 2-мя бронепоездами. Этот рейд станет историческим примером (скверно только, что это гражданская война) – тыл красных против Дона совершенно разорен, власти разогнаны, коммунисты уничтожены, склады сожжены, мобилизованные распущены по домам.

Да, все забываю записать характерную фразу самостийно-большевистского Макаренки в Кубанской Раде – «Штаб Добровольческой армии пришел к нам с котомками, а уехал на 48 поездах» (ограбили-де Кубань).

Как иногда много значит фраза. Конечно, она тенденциозна, лжива и неправильна, но на известные слои впечатление произведет.

А освобождение Кубани, а миллионы донских денег, оставленных армией на Кубани, и т. д. Этакая сволочь.

Сегодня, обещав прицепить мой вагон к 7-часовому поезду, его прицепили к 5-часовому – конечно, мы опоздали и возвращали вагон из Новочеркасска – едем в Харьков только сегодня. Путешествуем как пошехонцы.

Совет Государственного Объединения, по-видимому, умирает – видал сейчас графа Уварова, он приписывает это нежеланию Кривошеина вести дело – а Национальный Центр в это время работает вовсю. Слабо это вышло.

2 сентября (Ростов).После бесконечных треволнений наконец выехали из Ростова в вернувшемся вчера вечером из Новочеркасска вагоне.

3 сентября (Харьков).Приехали вместо 10 у<���тра>. в 5 дня, это «скорый» поезд. Родные Таты встретили очень и очень радушно – как-то здесь лучше себя чувствуешь.

4 сентября (Харьков).Сегодня 12 лет со дня смерти мамы – как безудержно скоро мчится время.

Харьков выглядит нормальным городом, все витрины полны, но цены безумные, спросил подтяжки – 350 р. средние.

Видал мой сейф – большевики украли на 1100 р. % бумаг и 51 золотник серебряных монет. Женин 5 р. золотой не заметили.

5 сентября (Харьков).Был в «Родине», встретил там Шадхана и Павлова, все знакомые лица, пахнуло старым.

Видел Наштадобра [134] Наштадобр – начальник штаба Добровольческой армии. Ефимова, принял приветливо, но шансов на назначение к ним нет. Я с ним не говорил, но вижу, что это не для меня. Слишком провинциален этот штаб.

Наши части под самым Курском – верст 25–30 не дошли.

Фронт Добрармии колоссален, стыдно становится за нас. Инструкций о поляках и Петлюре никаких, а это вопрос дня – непонятная беспечность центральной власти.

6, 7 сентября (Харьков).Написал для «Великой России» – «Нам или им» и «Товарищ Гиттис», а для «Родины» – «Пора понять» и «Падение Курска», т. к. сегодня получено известие о занятии Добрармией Курска и Харьков расцвечен флагами.

Если еще донцам при помощи Мамонтова удастся занять Воронеж, то получится великолепная выдвинутая вперед позиция для использования ее как плацдарма для наступления в любом направлении в тыл и фланг советских армий. Этот плацдарм стоит, по-моему, больше, чем даже Киев.

8, 9 сентября (Харьков).Вышло мое «Пора понять». В газете «Понедельник» перепечатаны мои «Халкинцы», к сожалению, без всякого указания на меня.

Все чаще и чаще до меня доходят слухи о внутреннем развале в нашей армии. То слухи о выходке офицеров против коменданта Харькова за арест офицера с угрозой насилием пехотой и броневиком, то об отрицательном отношении к генералам и штаб-офицерам, то о грабеже и т. п.

Словом, большевизмом несомненно заразилась и наша армия с ее ростом и пополнением мобилизациями. Ленин предсказывал, что мобилизация нас погубит, не дай Бог ему быть даже частично правым.

Но в общем что-то есть. Говорят о приезде каких-то большевиков-агитаторов. На улицах появились плакаты красными буквами, раньше не виданные мною: «Дадим мы миру мир навеки».

Что-то есть, это надо признать.

У Глушановского, случайно принявшего участие в Л.Л. Родцевиче-Плотницком, я прочел обращение последнего после суда, приговорившего его за 10-дневную службу большевикам к 9 годам каторги. На меня лично, несмотря на то что я его знаю и люблю, прошение произвело не очень благоприятное впечатление. Я бы его уволил со службы, хотя он и не успел служить у большевиков, т. к. за 10 дней занимал три различных должности.