Алексей Лампе - Мой дневник. 1919. Пути верных

Работы же было много – насколько помощь была нужна, показывает то обстоятельство, что при наличии в г. Линдау тогда всего 300–350 человек русских, посещаемость в первые два месяца существования офиса была до ста пятидесяти человек в день. Шли отовсюду, конечно, начиная с тех русских, которые попали во французскую зону оккупации. Приходили и из соседней американской зоны, и не только русские…

В основу работы офиса я вложил следующие два основные принципа:

1. – Мы, старая русская эмиграция, пользуясь нашими связями и способностью (привычкой) к организации, – должны помочь эмиграции новой. Быть может в этом заключается наша последняя работа для Родины.

2. – Красный Крест, как таковой – работает бесплатно и никаких денежных взносов (кроме добровольных) за свою работу и за выдаваемые им удостоверения – не взимает.

Эти два основных правила были строго проведены в жизнь центральным отделом офиса в Линдау. Отделы на периферии, несмотря на мои запреты – взносы за выдаваемые удостоверения, в скромном размере, но взимали. Не надо забывать, что в то время, чтобы спастись от угрозы насильственной репатриации, многие готовы были уплатить какую угодно сумму. Этого, такой возможности, никогда не было использовано и на периферии!

Работа офиса развивалась по самым разнообразным направлениям. Уже на одиннадцатый день существования офиса я тогда записал: «Нам удалось одержать значительную победу. Из близлежащего к нам лагеря Шлахтерс, вместе с подсоветскнми людьми было направлено одиннадцать эмигрантов, которые хотели “зачислиться за нашим офисом”, в советский лагерь в Фридрихсгафене… Нам удалось отстоять их и получить их в распоряжение офиса, что спасло их от репатриации». Надо, однако, признаться, что в этом успехе было и огорчение – мы спасли одиннадцать человек, которые говорили нам, что они лучше умрут, чем поедут в СССР. Но возвращенные нам из лагеря эмигранты утрачивали там часть своего имущества. Оценив положение, двое из одиннадцати решились остаться в Фридрихсгафене. Огорчение наше было, если можно так выразиться, чисто принципиальное – мы никого не уговаривали НЕ ехать в СССР, это было всецело их дело!

6-го нюня из Хергенсвейлера, где был уже наш представитель, прибежали в панике русские люди, представители НКВД и офицеры Красной Армии, угрожая револьверами, требовали «добровольной» их посадки на грузовики в определенный день и час… приходилось выручать и их!

12-го июля я получил тревожное сообщение, что в лагере Люстенау лагерными властями намечен вывоз части русских в советский лагерь. Я спешно выехал на место действия, в сущности говоря, не зная как можно помочь беде.

Но дело разрешилось только фактом нашего (со мною был профессор Кожин) вмешательства. Французский комендант лагеря, узнав от нас все подробности положения русских в Германии, передал в наше распоряжение не только тех одиннадцать человек русских, по вызову которых мы приехали, но и присоединил к ним еще и тридцать одного украинца и десять армян. Они почти все имели при себе удостоверения офиса, которыми они предусмотрительно запаслись. Их тут же выпустили из лагеря на все четыре стороны.

Таким темпом пошла работа и дальше. Так продолжалось почти что ежедневно и повсеместно!

Задачами новосозданного офиса являлись:

1. Регистрация лиц, потерявших свое старое подданство и не принявших подданства нового.

2. Защита интересов этих лиц в сотрудничестве с французским Сервис Социаль.

3. Организация социальной помощи этим лицам в связи с Французским Красным Крестом и другими благотворительными организациями.

Первой и основной задачей Красного Креста была, конечно, регистрация апатридов, в состав которых входили не только русские эмигранты. В числе зарегистрированных были представители многих наций. Был даже раз случай, что французские власти прислали к нам двух… бразильских подданных.

Надо было, во-первых, помочь французским органам власти разобраться в обстановке, и, во-вторых, что было, конечно, много важнее, – дать опору русской эмиграции, в особенности так называемой эмиграции новой, которой грозила насильственная репатриация в СССР.

Я, лично, с самого начала установил совершенно одинаковое отношение ко всем эмигрантам вообще. Того же я требовал от моих сотрудников. Кроме того, никогда и ни в каком случае мы не нарушали того, чего ждали от нас французские учреждения, имевшие обязательства перед советскими представителями, им союзными. Мы никогда не отговаривали от возвращения в СССР тех. кто по каким-либо соображениям решался на это возвращение, и никогда не применяли никаких способов воздействия, чтобы УГОВОРИТЬ того либо другого эмигранта остаться в Европе. Да такое воздействие было к тому же совершенно излишним, во-первых, остаться хотели, за редким исключением, почти поголовно все, а, во-вторых, те, кто хотели ехать в СССР, естественно, к нам и не приходили – каждый из них знал условия жизни в СССР, по собственному опыту, много лучше, чем каждый из нас. Все обвинения советских представителей против русских эмигрантских организаций, в том числе и против нашего Красного Креста – в том или ином воздействии на новую эмиграцию, для того, чтобы она не возвращалась в СССР, – это несомненная и сознательная ложь. Мы строго исполняли наше обещание, данное нами французам, – мы не мешали тем, кто решил вернуться, но мы всеми доступными нам способами помогали тем, кто решил остаться в Европе. Способы эти были многогранны и разнообразны, и я думаю, что все еще не настало время для полного освещения их в печати!

Поставив главной задачей Красного Креста регистрацию эмигрантов и, конечно, попутное оказание им гуманитарной помощи защитой их прав на убежище, оказание им социальной помощи во всех доступных нам отраслях – мы должны были как можно быстрее войти в сношения с группами эмигрантов (апатридов), разбросанными повсюду в пределах французской зоны оккупации. Приступив к этой самой важной части работы, я сразу увидел, что нельзя ограничиться только французской зоной, потому что положение эмиграции в соседней американской, а за нею и в английской зонах нисколько не разнится между собой и помогать надо было всем и как можно скорее. Других органов, кроме тех, кого я уже назвал, не было, и надо было распространяться как можно шире.

В этом направлении и стала развиваться работа офиса. Постепенно наши представители или целые отделы появились повсюду.

24-го мая начал работу центральный Офис в Линдау. 31-го мая стали работать представители в Хергенсвейлере, Крессброне и Зонтгофене. 5-го июня создался отдел в Форарльсберге (Австрия). С представителями в Дорбрине, Брегенце и Фельдкирхе (в этом селении жид тогда Е.И.В. Великий Князь Владимир Кириллович, не принятый в княжестве Лихтенштейн, границу которого он перешел и принужден был вернуться обратно в Австрию). 9-го июня в г. Равенсбурге и в тот же день в г. Вангене. 21-го июня была установлена связь с организацией С.В. Юрьева в Мюнхене, а 24-го с общежитием генерала Данилова в Кемптене, пережившим впоследствии насильственную репатриацию американскими войсками и лично подвергшимся избиению. 13-го июля появился представитель офиса в Тутлингене, 16-го в Ротвайле и 21-го в Мерсбурге. 3-го августа народился отдел в Иннсбруке (профессор В.С. Ильин), с отделениями в Ландеке, Китцбюгеле, Куфштейне, Шварце, а потом и в Граце. 12-го августа – представитель в Касселе, а потом и в Лемго, 17-го августа – в Зигмарингене и в Вальдзее. 18-го в Зальцбурге, 21-го – в Заульгау. В течение ноября – декгбря были назначены представители в Пассау, Фюссене, Мюнхене, Бад Киссингене, Линце, Фрейбурге и даже в Гамбурге. 28-го января 1946 г. – в Констанце… В ноябре 1946 г. создан комитет помощи в Стокгольме.