Ариадна Эфрон - Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

Итак, относительно книжки: мне сюда надо еще 10 экземпляров, ибо присланных Вами недостало на самое насущное и срочное, естественно. Только пришлите простой бандеролью, ибо пересылка стоит ужасно дорого. Дойдет отлично. Теперь в Москве надо передать 2 экземпляра Маше Тарасенковой (один ей, один — на полку тарасенковской библиотеки), — сказав (или написав) притом, что, когда буду в Москве, надпишу ей оба экземпляра. Адрес и телефон у Вас должен быть. Кроме того, 1 экземпляр Марии Ивановне Романченко (его могла бы сделать Инна, которая у них была насчет фотографий) — примечание насчет «надписки» то же, что и Тарасенчихе (Москва, 31, Пушечная ул., д. 5, кв. 2, тел. Б6–56–47); 1 экземпляр Надежде Вениаминовне Канель [276](К4–33–59) Москва, переулок Садовских, дом 6, квартира 5 (если возможно, т. е. если есть время, то хотелось бы, чтобы передали лично, предварительно созвонившись. Мне хочется, чтобы Вы взглянули на эту женщину, я Вам потом о ней расскажу. Если нет времени, то по почте). Живет она в переулке налево от Тверской — там находится ТЮЗ [277]. 1-й этаж дома 6. Дойдя до конца переулка, Вы попадете в мамин Трехпрудный (теперь он переименован) [278](налево, сейчас же за углом — тополя от того дома) — примечание насчет «надписки» то же. Анастасии Ивановне (или кому-нибудь от нее) надо будет выдать (за наличный расчет) что-нибудь около 10 экземпляров + 1 бесплатный, из «родственных» 8-ми, Евгении Михайловне Цветаевой (жене маминого брата Андрея, к тому же матери М-mе Лилеевой [279]) — тоже за деньги — сколько потребует, в пределах 5 экземпляров + 2 бесплатных (один ей, другой ее дочери от Андрея, Инне). Они — или от них — заедут к Вам, предварительно созвонившись. Относительно того недоразумения, которое у Вас вышло с родственничками, не беспокойтесь. В тот день у Вас книг не было, Вы их получили потом. Кроме того, прошу 1 экземпляр заказной бандеролью послать по адресу: Прага 3, Liskov, Rehorova 45. D. V. Morkovin [280](адрес на бандероли надо дублировать по-русски) обратный адрес мой. Этот обойдется без надписи. Записывайте, ради Бога, почтовые расходы!

Вы знаете, кажется, антология не чешская, а какая-то балтийская, кажется, эстонская , простите меня, беспамятную! Редактировал Леон Валентинович ТООМ [281], Г1–99–83, и, кажется Антокольский. Осенило! Только для какого издательства не помню. Может быть, у Вас же??

Откуда в книжечке, помимо солдаток-ребяток [282], «конь лохматый» вместо «косматого» в «Цыганской свадьбе»? [283]Может быть, с Вами сглуху восстановили какую-нибудь (редчайшую) мамину описку, сверяя рукопись? Или Орлов усовершенствовал? Дурацкая оплошность, теряется внутренняя рифма [284](сваты), да и вообще лохматый конь…

Лопу одолела. Обнимаю Вас. А. А. приветствует, правда, в спящем состоянии.

Пишите!

Анечка, спасибо, дружок. Всё получила в понедельник. Что до Анны Андреевны, то она женщина, скажу Вам, с юмором, и, по-моему, давно уже не смеется над читателями. Как Вам понравилась новость о 20 листах Цветаевой в Калужском издательстве? [285]Написала Орлову — пусть соображает, не то «Большая серия» вылетит в трубу — Калуга под метелку соберет всё сколько-нибудь удобопечатаемое. Оттен действует (если это всё — не миф). Завтра буду у них, разузнаю. Я Вам писала о том, чтобы Косте [286]дать 1 экземпляр, а Инне, сверх 5 «дармовых», дать возможность купить , в пределах еще 5 экземпляров. Пожалуйста, всё записывайте, а то век не разберемся. Рифмовник — дивное чтение на ночь, но не больше! Да, Николай Давидович сообщил мне, что я с «блеском» прошла на бюро, а бюра-то и не было! Вообще всё — сплошные недоумения. Ради бога, узнайте об эстонской антологии [287], сижу без гроша, а еще хочу телефон проводить (сюда), есть такой шанс, а денег нет. Скоро напишу членораздельнее. Целую — целуем.

Милая Анечка, после Вашего ухода, завалившись спать, еще перед сном раскрыла наугад «Доктора Фаустуса» [288]и нашла там краткую характеристику нашей Инессы: «…в бедных, неприкаянных душах, которые, из-за какой-то тонкой чувствительности, облекающейся „высшими стремлениями“, но идущей от одиночества и страдания, обособляются от массы и находят счастье в почитании, облагороженном необычностью».

Ехала я сегодня довольно причудливо, с поезда успела к автобусу, большому, голубому, на котором красовался вымпел «ударник коммунистического труда». Автобус вместе с вымпелом и полным набором пассажиров должен был отбыть через 5 минут — но не тут-то было; шофер решил поменять передние колеса на задние и, наоборот, что отняло у него ровно 72 минуты — а у нас значительно больше, ибо помножилось на количество пассажиров. Стояли мы, стояли, смотрели, смотрели — слышу, одна старушка у другой спрашивает: «Ба-а, а чевой-то он делает? Йенти колеса он берет оттедова сюда, а йенти — отседова туда…» — «А-а…».

Меня ожидала дома стопка писем — «хороших и разных» (в большинстве своем — от рыжего редактора), среди них затесалось и Орловское, но еще не в ответ на мой С. О. С. Могу Вас побаловать цитатами, ибо все это письмо по скудоумию — на цитатах (мое, конечно!).

«Чем больше я вглядываюсь в книгу Цветаевой, тем сильнее чувствую: чудо [289]. И пусть это будет добрым началом. Уверен, что книга будет встречена хорошо, и это поможет мне, не откладывая дела в долгий ящик (!!!), завести речь об издании большого Цветаевского тома в „Библиотеке поэта“. Думаю, что, при благоприятном стечении обстоятельств, сделаю это на ближайшем заседании редколлегии (причем, это будет не раньше весны)». (!!!!!)… «Я страшно огорчен ошибкой, которая Вас так расстроила („солдатки-ребятки“). Это не опечатка, а моя ошибка. Я тут кругом виноват. Коротко говоря, я доверился тексту списка (…и т. д.). Досадно, что не посмотрел в „После России“ [290]— а как просто было бы! Не казните меня за эту ошибку — я сам казню себя!» … «Жаль, что не говорите, что еще (будто не знает!) в книжке Вам „против шерсти“; мне бы хотелось знать это, — отчасти для будущего»…

Вникните в обращение — культурненько, а? Не то, что с «дорогими редакторами»! (Демонический смех.)

И еще завершающая цитатка, имеющая к Вам, рыжий, непосредственное отношение: «…Твой подарок привел меня в восторг; я знала о выходе книги и всячески старалась достать ее, но, конечно, это было невозможно. И вдруг милая, очаровательная девушка приносит ее от тебя…». Это, как Вы догадались, Дина Канель пишет.

По приезде выяснилось, что жратву я закупила исключительно для Шушки. Что очень тронуло ее и Аду Александровну.

А сейчас сажусь писать донос на гетмана — злодея.

Целую Вас, рыжий. Книжки еще не пришли. Уж не перехватил ли «Гетман» на почте?