Ариадна Эфрон - Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

Тишка — прелесть, ласков, общителен, толст. Лушка процветает в Эстонии.

Милый Рыжик, я ничуть «не бесилась», получив «Пленного духа»; некогда даже беситься. Конечно, рукопись посмотрю в ближайшее время, но мне, собственно, неясно, зачем? Когда нужно сокращать до определенного объема, задача ясна; тут она, по-видимому, не стоит. Убирать «политику»? тут, ей-богу, редактор лучше знает, что считать «политикой»; тут легко разойтись во мнениях. Кроме того, пока мы с Вами «выкидывали» «Отец и его музей» (т. е. куски оттуда) — Вика опубликовала «Пушкин и Пугачев?» полностью ; получается, что некоторые редактора настроены «более либерально», чем мы с Вами… Им и карты в руки. Потом лично мне неприятно руку прилагать к сокращениям. Вот сдали мы «Крысолова» полностью, Владимир Николаевич сократил. И может быть, меньше, чем мы с Вами. Вообще-то наше с Вами дело, скорее, отстаивать , чем сокращать…

Нечего бурно беситься насчет не таких-то уж капитальных перемен в Вашей судьбе. Вместо того, чтобы резать и клеить Мясникова, попробуйте наставить вопросов и восклицаний, и пусть он доделывает сам. Внушайте и Наталье Николаевне такую «точку зрения». Тут у Вас Вера немного виновата, это она взяла за обычай самой дописывать и переписывать за автора. Абсолютно неверная практика, на мой непросвещенный взгляд. Вредная для «автора». И несколько даже унизительная для редактора.

«Причем» Инка при сверке? Да просто лишний, не утомленный на этом деле и достаточно квалифицированный глаз ; притом ни в чем «шкурно» не заинтересованный, как, скажем, Викино око недреманное. Я никого не люблю пускать в период подготовки рукописи, из суеверия и прочих передовых качеств. (Да и то Инка нам, сколько могла, помогла с «Крысоловом».) А в период подготовки типографской — почему нет? Если будете делать одна, усталая, больше пропускаете, чем с кем-нибудь. Дело Ваше, конечно.

Отчаянная Ритка приехала; привезла кучу подарков (красное перо гусиное, а в него ручка вделана; соломенная куколка; косыночка; и еще что-то — забыла). Это Ада привезла, а также письмо, вполне приличное и без неприятных всплесков. Галя [1019]ее возила по Праге и по Вшенорам, обе остались довольны. Вообще впечатление от поездки сильное и хорошее, и слава Богу. Галя прислала очень хороший альбомчик открыток с видами Карлова моста.

А. А., будучи у меня на Аэропортовской, обнаружила после долгих поисков (пакет был у лифтерши, потом в ее отсутствие взял — и распечатал! — Абель) — 9-й № «Простора» (без записки или письма от Шухова) с анонсом «М. Цветаева — „Музей моего отца“ (!) с предисловием Паустовского» — в 10-м №. Ведь у нас было «Отец и его музей», если память мне не изменяет? Значит, и название изменили, и корректуру не прислали, и на Ваше письмо не ответили. Всё как по нотам. Мы сами виноваты. При деловой переписке надо оговаривать каждую мелочь, прежде чем давать материал, а мы «рады стараться». Удалось ли Вам связаться с Паустом? — насчет подписи Эренбурга под заявкой — пусть через Наталью Ивановну [1020]. И пусть, в конце концов, Вика знает. Это — идеал Орлова, дело комиссии, и распространяться перед Натальей Ивановной [1021]тут особенно нечего. (Владимир Николаевич на мое письмо относительно предисловия еще ничего не ответил.) Наталья Ивановна, вернувшись из 4-месячной поездки, получила однокомнатную квартиру… в районе Лубянки. Говорят, взволнована этим обстоятельством.

Получила № жиденький и любовно сделанный «Литературной Армении» с просьбой разрешить опубликовать очерк о Мандельштаме (январский номер) (у них пойдет подборка) — или дать что-нибудь в «русский №», который будет в начале нового года. Что Вы думаете по этому поводу? Может быть, дать разрешение на Мандельштама, «у коего» не так-то много шансов быть опубликованным «центральнее»? Конечно, ничего другого «предлагать» не будем — ужасающе мал тираж — 2000. Там милая девушка — Н. Гончар [1022]. Ответьте. Пожалуй, чем больше публикаций прозы — тем легче будет с томом прозы? Да потом: разрешай — не разрешай Мандельштама, все равно они вправе опубликовать; так уж лучше разрешить? Целую.

А. А. написала большое письмо. Привет родителям.

Милый Рыжик, посылаю Вам пакет с оказией — неожиданно появились на нашем горизонте «Чижики» [1024](остановились в гостинице, а сегодня с утра осваивают окрестности, увы, при пасмурной погоде). Вам только улицу перейти, чтобы получить рукопись — может быть, они перейдут ее сами! Ваш универсальный Давид [1025]еще не появлялся. Не волнуйтесь, я чувствую себя очень мило; только живот еще разлажен (без всяких болей); зато диета отлично действует на давление и, соответственно, на голову; давно было пора «садиться» на овсянку и иже с ней. Работаю неплохо, когда никто и ничто не отрывает; выпадают и такие дни. А. А. делает решительно все по хозяйству; Шуша нянчится с (премилым) котишкой. В Алма-Ату послала 2 письма — одно ругательное Шухову, второе знакомым; если они там продолжают жить, то купят, не сомневаюсь, несколько «Просторов».

Новости: Коля [1026]перезаразил многих своим гриппом; правда, у тех пока проходит без осложнений, но t° — высокая; в частности, Ваша визави, Марина Казимировна [1027]чувствует себя плохо и не работает (к тому же машинку взяли у нее на ремонт). Врачи считают, что грипп всё же не той формы, что у Коли — другие возбудители вируса, более вредные, тем не менее однако — эпидемия. А, собственно, зачем Эзоповским языком? Ищут людей (и находят) — распространявших и печатавших списки «нелегальщины» — (Солженицын, Гинзбург, Шаламов и еще кто-то, «воспевавший» (в списках) «1 день Ивана Денисовича» — с определенным уклоном в антисоветчину) Марине Казимировне, одной из «распространительниц» предполагаемых, пригрозили высылкой из Москвы, забрали машинку на проверку шрифта. Нащупывают «коллекционеров» нелегальщины и машинисток, «шлепавших» списки. Бумажку эту немедленно уничтожьте. Целую, будьте здоровы!

N. B. В 11–12 №№ «Нового мира» должна идти Асина проза, воспоминания о М. Ц. Уже была верстка.

Милый Рыжий, сегодня опять распогодилось, а то уж больно муторно началась было погода; оказывается, мы успели отвыкнуть от тарусской (грязной и пасмурной) осени и вовсе не обрадовались ей. Но в домике уютно, печку топим. Срезанные цветы еще роскошествуют на террасе, а те, что пытались жить в «естественных условиях», от них же, от условий, и погибли. Приезд Давида и Инки оказался не вполне удачным по обстоятельствам, т. к. в этот же день приехали Адины «Чижики» — Таня и Гриша, и принимать обе разномастные пары мы как-то не сумели. Я ужасно благодарна Вам и Инке за вашу заботу (конечно, и Давиду тоже, но он лишь ваше производное — или как там называется — в данном случае!) — и так же ужасно ею огорчена.