Борис Альтшулер - Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее

Горбачев. Теперь несколько слов на другую тему. В конце июля с. г. ко мне с письмом обратился небезызвестный Сахаров. Он просит дать разрешение на поездку за границу его жены Боннер [так в записи – не Боннэр] для лечения и встречи с родственниками.

Чебриков. Это старая история. Она тянется вот уже 20 лет. В течение этого времени возникали разные ситуации.

Применялись соответствующие меры как в отношении самого Сахарова, так и Боннер. Но за все эти годы не было допущено таких действий, которые нарушали бы законность. Это очень важный момент, который следует подчеркнуть.

Сейчас Сахарову 65 лет, Боннер – 63 года. Здоровьем Сахаров не блещет. Сейчас он проходит онкологическое обследование, так как стал худеть.

Что касается Сахарова, то он как политическая фигура фактически потерял свое лицо и ничего нового в последнее время не говорит. Возможно, следовало бы отпустить Боннер на 3 месяца за границу. По существующему у нас закону можно на определенный срок прервать пребывание в ссылке (а Боннер, как известно, находится в ссылке). Конечно, попав на Запад, она может сделать там заявление, получить какую-нибудь премию и т. д. Не исключено также, что из Италии, куда она собирается поехать на лечение, она может поехать и в США. Разрешение Боннер на поездку за границу выглядело бы гуманным шагом.

Возможны два варианта дальнейшего ее поведения. Первый – она возвращается в Горький. Второй – она остается за границей и начинает ставить вопрос о воссоединении семьи, то есть о том, чтобы Сахарову было дано разрешение на выезд. В этом случае могут последовать обращения государственных деятелей западных стран, да и некоторых представителей коммунистических партий. Но мы Сахарова не можем выпустить за границу. Минсредмаш против этого возражает, поскольку Сахаров в деталях знает весь путь развития наших атомных вооружений.

По мнению специалистов, если Сахарову дать лабораторию, то он может продолжить работу в области военных исследований. Поведение Сахарова складывается под влиянием Боннер.

Горбачев. Вот что такое сионизм.

Чебриков. Боннер влияет на него на все 100 процентов. Мы рассчитываем на то, что без нее его поведение может измениться. У него две дочери и один сын от первого брака. Они ведут себя хорошо и могут оказать определенное влияние на отца.

Горбачев.Нельзя ли сделать так, чтобы Сахаров в своем письме заявил, что он понимает, что не может выехать за границу? Нельзя ли у него взять такое заявление?

Чебриков.Представляется, что решать этот вопрос нужно сейчас. Если мы примем решение накануне или после Ваших встреч с Миттераном и Рейганом, то это будет истолковано как уступка с нашей стороны, что нежелательно.

Горбачев.Да, решение нужно принимать.

Зимянин.Можно не сомневаться, что на Западе Боннер будет использована против нас. Но отпор ее попыткам сослаться на воссоединение с семьей может быть дан силами наших ученых, которые могли бы выступить с соответствующими заявлениями. Тов. Славский прав – выпускать Сахарова за границу мы не можем. А от Боннер никакой порядочности ожидать нельзя. Это – зверюга в юбке, ставленница империализма.

Горбачев. Где мы получим большие издержки – разрешив выезд Боннер за границу или не допустив этого?

Шеварнадзе. Конечно, есть серьезные сомнения по поводу разрешения Боннер на выезд за границу. Но все же мы получим от этого политический выигрыш. Решение нужно принимать сейчас.

Долгих. Нельзя ли на Сахарова повлиять?

Рыжков. Я за то, чтобы отпустить Боннер за границу. Это – гуманный шаг. Если она там останется, то, конечно, будет шум. Но и у нас появится возможность влияния на Сахарова. Ведь сейчас он даже убегает в больницу для того, чтобы почувствовать себя свободнее.

Соколов(министр обороны СССР). Мне кажется, что эту акцию нужно сделать, хуже для нас не будет.

Кузнецов. Случай сложный. Если мы не разрешим поехать Боннер на лечение, то это может быть использовано в пропаганде против нас.

Алиев. Однозначный ответ на рассматриваемый вопрос дать трудно. Сейчас Боннер находится под контролем. Злобы у нее за последние годы прибавилось. Всю ее она выльет, очутившись на Западе. Буржуазная пропаганда будет иметь конкретное лицо для проведения разного рода пресс-конференций и других антисоветских акций. Положение осложнится, если Сахаров поставит вопрос о выезде к жене. Так что элемент риска тут есть. Но давайте рисковать.

Демичев. Прежде всего я думаю о встречах т. Горбачева М. С. с Миттераном и Рейганом. Если отпустить Боннер за границу до этого, то на Западе будет поднята шумная антисоветская кампания. Так что сделать это, наверное, лучше будет после визитов.

Капитонов. Если выпустим Боннер, то история затянется надолго. У нее появится ссылка на воссоединение с семьей.

Горбачев. Может быть, поступим так: подтвердим факт получения письма, скажем, что на него было обращено внимание и даны соответствующие поручения. Надо дать понять, что мы, мол, можем пойти навстречу просьбе о выезде Боннер, но все будет зависеть от того, как будет вести себя сам Сахаров, а также от того, что будет делать за рубежом Боннер. Пока целесообразно ограничиться этим».

Алексей Семенов (сын Е. Г. Боннэр, из книги [19], с. 461):

«Были моменты полной изоляции, когда мы вообще не знали, что там происходит. В 1985 году мы не знали, где находится мама, вышел ли Андрей Дмитриевич из госпиталя. Перед тем, как я начал голодовку в Вашингтоне 29 августа 1985 года, неизвестность длилась шесть месяцев. Главное требование голодовки – узнать, живы ли они, и получить возможность контакта с ними. Голодовка продолжалась 15 дней и проводилась около резиденции советского посла – это в деловом центре, много народа и место удобное.

Во время голодовки мы провели несколько пресс-конференций, было проявлено довольно много внимания: ко мне несколько раз приходили конгрессмены и сенаторы, и мы устраивали митинг у дверей резиденции. Их – но не меня – после этого принимал посол. Потом из Бостона приехала бабушка и присутствовала в Сенате, когда там приняли резолюцию поддержки и поручили госдепу добиваться решения проблемы. На основе этой резолюции меня пригласил заместитель государственного секретаря по правам человека и сообщил, что вопрос внесен в повестку для встреч на высшем уровне и что они получили положительную реакцию со стороны советского министерства иностранных дел (в чем это выразилось – не сказали). На основе этого я прекратил голодовку: я уже согласился со всеми – с бабушкой, Лизой, Таней, Ремой, – что надо кончать, и мы только ждали подходящей точки… Через месяц с лишним был звонок мамы, она сказала, что они с Андреем Дмитриевичем снова вместе, и что ее вызвали в ОВИР по заявке на поездку для лечения!