Ева Мозес Кор - Близнецы Освенцима. Правдивая история близнецов доктора Менгеле

В 2014 году во время ежегодной поездки в Освенцим группа Евы заметила другую группу, состоящую из немецких школьниц, у вагона на платформе. Ева тут же подошла к ним – они были шокированы после экскурсии, заплаканные, краснощекие, и их потрясение только усилилось, когда Ева сказала, что в детстве была здесь пленницей. Она тепло с ними поговорила, обняла каждую и сказала:

– Вы не должны чувствовать себя виноватыми. Вы ничего не сделали. Вы тогда даже еще не родились. На вас лежит одна ответственность – запомните, что вы здесь увидели, и расскажите другим. Будьте свидетелями, не допустите, чтобы история повторилась. Ваш долг – сделать мир лучше.

Слезы девочек сменились улыбками, это был особый момент для каждого, кто оказался свидетелем.

Еву не раз обвиняли в попытках привлечь внимание. Но довольно сложно не привлекать внимание, когда выступаешь за перемены в обществе, а Евино изменение значения слова «прощение» было радикальной переменой. Многие считали, что прощение невозможно без порыва и раскаяния обидчика, но Ева всегда отвечала, что таким образом власть остается в руках обидчика. Нацисты либо уже умерли, либо скрывались, либо отрицали свое участие в войне. Ева была уверена, что ей и другим пережившим Холокост пришлось бы страдать и злиться всю жизнь – они бы молча ждали извинения, которого никто не собирался приносить. Ева настаивала, что право на счастье и право на свободу от боли распространяются на каждого.

А что касается жажды внимания – Ева всегда использовала известность, чтобы рассказывать людям о Холокосте и прощении, которое приносит мир и счастье. Ее любимым жестом на фотографиях был символ мира – указательный и средний пальцы буквой «V» – его она изображала почти на всех фотографиях в последние годы.

Однако некоторые пережившие Холокост не воспринимали действия Евы столь критично. Она подружилась со многими, кто не был согласен с ее прощением, но был «собратом» по Холокосту и еврейскому наследию, уважал ее неустанный труд в распространении знаний о Холокосте. Один из них даже собрался с духом посетить Освенцим впервые с тех пор – вместе с Евой. Многие пережившие Холокост или другой геноцид приезжали в музей в Терре-Хоте и делились историями. Ева всегда с готовностью поддерживала, как эмоционально, так и финансово, всех выживших, кто в этом нуждался. Также важно упомянуть, что два самых признанных эксперта по Холокосту взаимодействовали с Евой. Раввин Майкл Беренбаум не считал, что прощение Евы соответствовало требованиям иудейского закона, но уважал ее старания подробно рассказать историю Холокоста. Директор фонда «Шоа» Стивен Д. Смит включил Еву в Программу «Свидетельства. Новое измерение» [8] Программа фонда «Шоа» Dimensions in Testimony ( прим. переводчика ). , чтобы она поделилась пережитым в Освенциме и изложила свои идеи прощения, хотя сам считал, что каждый лично для себя решает, кто и что заслуживает прощения.

Когда Ева учила молодежь использовать свои «светлые головы», она ориентировалась на собственный опыт, хотя порой ей требовались годы, чтобы найти верное решение или ответ. Она ни на секунду не прекращала думать, не прекращала задаваться вопросами, не прекращала изучать жизнь и людей, не прекращала делиться своей историей и рассказывать о прощении. Ей всегда было интересно, что мотивирует людей и что им помогает.

Каждое действие Евы было пропитано чувством долга и редкой целеустремленностью. Если у нее не было встреч, она приходила в свой музей и проводила экскурсии, общалась с посетителями, особенно с детьми. Она прочитывала каждое электронное письмо, которое получала, отвечала на вопросы, давала советы, утешала, подбадривала всех, кому было тяжело.

Дни, когда на экскурсию приходили школьники, были особенно счастливыми для Евы. Дети и подростки хорошо ее воспринимали, потому что она говорила с ними честно, на равных. Взрослым часто кажется, что детство – время беспечное, но на самом деле многим детям живется очень непросто, как когда-то жилось самой Еве. Она не раз говорила, что взрослеть тяжело, даже когда условия самые благоприятные. Ева обращалась к детям как к умным людям, с уважением и пониманием, что у них в жизни тоже бывают сложности; за это они ее обожали. Она всегда находила время пообщаться с каждым, кто подходил к ней после лекции или экскурсии.

Можно было бы подумать, что человек, с которым обращались так жестоко, потеряет всякое доверие к окружающим, закроется. Но это противоречило бы характеру Евы. Ее нельзя было назвать мягкой – она служила сержант-майором в израильский армии, и иногда ее поведение это выдавало. Но она была невероятно добродушной, и двери ее музея и группы поддержки были открыты для всех (кроме молодежи в рваных джинсах – эта мода всегда ее раздражала).

Ее список жизненных уроков продолжал расти, к версии, указанной в эпилоге, прибавилось немало пунктов. Один из пунктов гласил: «Будь собой, но будь лучшей версией себя».

Ева и сама следовала этому совету. Она четко понимала, кто она такая – от возраста, пола, религии и происхождения до фирменного синего костюма, неприязни к рваным джинсам, любви к куриным наггетсам из «Макдональдса» и нелюбви к дорогим ресторанам. Она так и не перекрыла татуировку и не пыталась ее прятать, наоборот – она использовала татуировку, чтобы завязать разговор, будь то с посетителями музея или официантами, бортпроводниками или оказавшимися рядом пассажирами. Ей не казалось, что бывают моменты, когда рассказать, что она пережила Освенцим и простила нацистов, может быть неуместно. Она всегда страстно отстаивала свое право быть собой и делать то, во что верит, в этом суть всех ее достижений. Она не прекратила говорить о Холокосте, о своем прощении нацистов даже после негативной реакции. Искренность была ее очередным притягательным качеством, особенно для молодежи.

Но самым неожиданным качеством Евы было ее чувство юмора. Ева от природы умела отлично шутить, и с умом этим пользовалась. Холокост – тема очень печальная и мрачная, которую всегда тяжело обсуждать. Ева использовала юмор (как и одежду), чтобы помочь окружающим расслабиться, чтобы они не боялись задавать вопросы, вести разговор; так она показывала, что ей комфортно рассказывать как о тяжелых, так и о светлых вещах из прошлого.

У Алекса Кора, сына Евы, много историй о мамином чувстве юмора. В 1984 году Ева решила поехать в Освенцим одна. Близкие очень переживали, считая дальнее путешествие в одиночку опасным, но Еву это не остановило, и она улетела. В итоге все прошло хорошо, и Ева заказала Алексу и Рине худи: спереди была фотография Евы и Мириам в день освобождения, а сзади надпись: «Моя мать пережила Освенцим, а мне досталось только это жалкое худи».