Михаил Талалай - Княжна Голицына – принцесса моды

В правдивости этого описания я убедилась лично. Когда я шла к дому, за мной неотступно следовали журналисты, фотографы, любопытные. Жаклин жила, как в клетке, заключенная туда вместе с детьми. Атмосфера в доме была тяжелая, все напоминало о трагедии. И хотя жалюзи были опущены, люди оставались снаружи и, как шакалы, выжидали, следили за окнами и фотографировали ее, как только она выходила.

Вернувшись в Рим, я получила премию «Трама д’оро», созданную Центром текстильных исследований высокой итальянской моды. Она была вручена мне в Палаццо Санта Кроче на площади Кайроли. Были также присуждены три премии художникам, которые сумели толково использовать материалы, синтетические и иные, доступные в настоящий момент. Каждый из награжденных показал модель из, выбранной им, ткани: для Бики это была шерсть, дралон – для Чентинаро, хлопок – для Энцо, шелк – для Голицыной. Тот самый шелк, который я предложила в июле для ночных рубашек и сказочных халатов, изготовленных как изысканные одежды и вечерние плащи. Длинные, веретенообразной формы, с красивыми вставками, многие из них удлинялись сзади наподобие шлейфа. Иногда трудно было отличить их от выходных вечерних платьев, настолько они были украшены, расшиты, облагорожены. Коллекция нижнего белья теперь уже пользовалась большим спросом и за границей.

У меня всегда была страсть к ночным рубашкам. Помню вернисаж в США, который я открыла именно с них, а журналисты подумали: «Странно, она начала с показа вечерних туалетов!» А многие клиенты, как выяснилось, и в самом деле использовали рубашки как вечерние платья.

Потрясающей, по словам многих, была демонстрация моей коллекции одежды для горизорлона. Десять манекенщиц, белые, как снег, одетые в шапочки, пуловеры и облегающие брюки из белого орлона. А для моря другой сюрприз – костюм леопарда. Забавными были и белые гетры с бархатистым корфамом, новым материалом, защищающим от холода и влажности. Впервые в дефиле участвовала фирма «Ревлон», демонстрируя свою косметику на моих девушках. Прически делал Филиппо, известнейший парикмахер с улицы Кондотти в Риме.

Кристина Форд, рожд. Ветторе

Я давно одевала Энн – первую жену Генри Форда, и ее дочек. Они приезжали дважды в году, были постоянными моими клиентами. Энн была очень миловидна, настоящая синьора. Когда они разошлись и Генри женился на Кристине Ветторе, итальянке [101] Мария-Кристина Форд, в девичестве Ветторе (1926–2008). , Энн тоже вторично вышла замуж, и я недавно встретила ее в Нью-Йорке. Кристина не любила Америку, ни с кем там не дружила и вообще она хотела общаться с международной элитой. В тот год Кристина уговорила мужа арендовать яхту, чтобы провести лето на Средиземном море вместе с приемной дочерью Шарлоттой.

Я проводила отпуск на Капри. Однажды я увидела «Креолку» Ниархоса, за которой следовала огромная лодка типа яхты, а на ней – Генри Форд с Кристиной и дочерью Шарлоттой. Ночью, рассматривая в бинокль окрестности, я обнаружила Шарлотту на яхте Ниархоса. На борту были только они двое, Ниархос и эта девочка, годившаяся ему в дочери. Словом, я увидела их вместе на яхте и подумала, что Кристина, видимо, сошла с ума, если оставила их вдвоем. И действительно, некоторое время спустя обнаружилось, что Шарлотта беременна.

Я узнала об этом, когда вновь гостила на острове Ниархоса, куда он позвал всех поохотиться. У них с Евгенией незадолго до этого родился ребенок. Дом был полон гостей. Я была на «Креолке» с моим другом Гуидо Брандолини, который очень хотел познакомиться с яхтой Ниархоса. Перед тем как уехать, он попросил Ставроса позволить ему переночевать на борту яхты, а не на острове, тем более, что в тот период никто не охотился. С нами была также Фиона Тиссен с мужем. Поболтав и выпив, мы собирались спать.

Было почти два часа ночи, когда Гуидо сказал мне: «Посмотри, Ставрос направляется сюда». Он был бледен, как смерть. Он отвел меня в сторону и шепнул: «Мне необходимо поговорить с тобой». «В такой час?» – спросила я, смеясь. Он добавил: «Случилась ужасная вещь. Я узнал, что Шарлотта беременна». Он уже переговорил с ее матерью Энн, и та заявила, что Шарлотта не сможет сделать аборт, поскольку это опасно для ее жизни. Ставрос попросил меня сопровождать его на остров, потому что ему надо было сказать об этом жене.

Все последующее было очень печальным. Евгения, узнав, была в ужасном состоянии. Но она проявила большую силу духа и вообще вела себя поразительно. Она сказала мужу: «Ты совершил ошибку и должен за нее заплатить. Ты женишься на этой женщине». Поскольку сами они венчались по православному обряду, они знали, что их до конца жизни будет соединять вера. Должна еще раз заявить, что Евгения была действительно особой женщиной и исключительной матерью. Это была женщина, которую не испортили деньги. Одна из самых дорогих подруг, которые у меня были. Она человечная и, кроме того, обладает большим чувством юмора. У меня мурашки бегут по коже, когда я вспоминаю ту ночь. Разъехались мы подавленными.

Ставрос и Евгения развелись в Мексике в 1965 году, и в декабре того же года Ниархос женился на Шарлотте в Хуаресе, в той же Мексике, по католическому обряду. Ему было 56, а ей 24 года. Шарлотта потом родила девочку, которую назвали Еленой. Но их брак не заладился, и по обоюдному согласию осенью следующего года они разошлись. Ниархос вернулся к Евгении.

Когда родилась Елена, Евгения была в страшном смятении. Она попросила меня приехать к ней на остров, поскольку чувствовала себя очень одиноко. Она все еще была очень влюблена в мужа. Я провела с ней зиму в Сен-Морисе. Евгения пригласила друзей на охоту на остров Спетсопула, и если бы Ниархос захотел туда приехать, то обнаружил бы, что в доме все как обычно: обслуживание, меню, гости… Зимой в горах я чувствовала себя очень хорошо, хотя и не каталась на лыжах. Зато я увлекалась коньками, стоять на которых меня обучил Сильвио. На вилле Евгении был огромный закрытый бассейн, окруженный стеклянными стенками. Мне нравилось там загорать. Я много плавала, потом одевалась и шла к фуникулеру, откуда вместе с друзьями мы отправлялись в клуб. Каждый вечер приходили люди танцевать на площадке бассейна, который по этому случаю накрывали. Много времени мы проводили также в Корвилии – клубе, основанном герцогом ди Сангро.

В сентябре и октябре я приезжала в США на вручение мне премии («Лучший в Европе» в Белом доме Нью-Орлеана), а также для того, чтобы заключить ряд контрактов.

Фирма «Ван Раальте» заказала мне большое количество нижнего белья, которое должно было быть изготовлено в Неаполе и к Рождеству доставлено в Америку. А потом поступили предложения по купальным костюмам. Запросы американцев помогли понять, что нельзя полагаться только на высокую моду. По крайней мере, не в той степени, как раньше. Во Флоренции я выставила 140 экземпляров моделей, такое количество было необходимо, дабы соответствовать ожиданиям зрителей и для создания подобным изобилием атмосферы, близкой к театральной. Хотя, по сути, аудитория всегда выбирает один и тот же ассортимент платьев, плащей, черных костюмов и редко запрашивает наряды для гала-вечеров: 40 хорошо рассчитанных моделей всегда находят покупателей и полностью распродаются.