Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

В июне 1845 г. приехал в Нижний Клейнмихель. Я {уже говорил, что гражданская строительная часть была тогда в его ведении, и о том, сколько все его боялись. Я} его уподоблял холерной эпидемии, которую, при ее приближении и появлении, чрезмерно боятся, равно как по ее окончании все о ней забывают. Точно так же было и с приездом Клейнмихеля; в ожидании его красили дома, перемащивали мостовую и очищали улицы; во время его пребывания в городе все чего-то опасались, а по его отъезде о нем забывали и все приходило в прежний порядок или, лучше сказать, беспорядок. {Так и в этот приезд} Клейнмихеля: Нижний за несколько дней до его приезда был весь в движении; {по его приезде} губернатор встретил Клейнмихеля на крыльце отведенного ему дома на Нижнем базаре, почти напротив дома, который я занимал, и подал ему рапорт о благополучном состоянии губернии. На другой день представлялись ему не одни его подчиненные, а все губернские власти и даже отставные, живущие в городе или случайно бывшие в нем во время проезда Клейнмихеля. Он принимал всех очень величественно, делал разным властям очень обыкновенные вопросы, относившиеся до их служебных занятий, и удивлял их разнообразностью сведений, тогда как он ровно никаких не имел. При этом случалось ему неприличным образом бранить лиц, ему вовсе не подчиненных, которые почему-либо ему не нравились, и все терпели беспрекословно.

Клейнмихель осмотрел в Нижнем все казенные здания, и в том числе ярмарочный гостиный двор, везде делал замечания, бóльшей частью вкривь и вкось. В каменных лавках ярмарочного двора производились небольшие исправления весенних в нем повреждений под наблюдением инженер-подполковника Стремоухова, человека честного и аккуратного, но робкого и нерешительного. При свидетельствовании какого-либо здания или вообще произведенной работы от его внимания не ускользало малейшей безделицы, но как производитель работ он никуда не годился, не умея ни на чем настоять. Клейнмихель, подойдя к {вышеупомянутой} работе в ярмарочном дворе, обратил внимание на дурное качество выставленного подрядчиком кирпича; некоторые из кирпичей были так дурны, что при поднятии их отваливалась одна половинка. Один из таких кирпичей Клейнмихель взял в руку, и, когда отвалилась половина его, он взял другой кирпич, но когда и от этого отвалилась половина, то он, рассерженный донельзя, замахнулся оставшеюся в его руке половинкою, чтобы бросить ее в Стремоухова. Заметив это движение, я в один миг загородил собой последнего, около которого я стоял {во время приведенного разговора}. Клейнмихель, опустив руку с половинкою кирпича, спросил меня, что мне тут надо. Я отвечал, что кирпич в Нижнем изготовляется дурной до такой степени, что и сортировать его нечего, а следовало бы прекратить в Нижнем все работы из кирпича, пока последний не будет изготовляться прочным, но это невозможно и, во всяком случае, не зависит от Стремоухова. Клейнмихель приказал мне немедля осмотреть заводы, снабжающие кирпичом Нижний, и представить ему их описание, а впоследствии составить правила для всей империи об изготовлении кирпича и о наблюдении за его производством. Это было мною исполнено, и {вышеупомянутые} правила, по {сделании в них} некоторых изменений в высших учреждениях, были Высочайше утверждены.

В бытность Клейнмихеля в Нижнем приехал в этот город казанский военный губернатор генерал-адъютант, генерал от инфантерии Сергей Павлович Шипов {143}. Узнав о предположении Клейнмихеля быть в Нижнем, он проскакал 400 верст, чтобы представить проект устройства водопровода в г. Казани и ходатайствовать у Клейнмихеля о принятии участия в назначении Шипова сенатором. Шипов от слишком скорой езды между Казанью и Нижним, заболел, а потому Клейнмихель ездил <���к нему> его навестить. Рассказывая о желании Шипова быть сенатором, Клейнмихель находил, что по чину, званию и долговременной службе Шипова желание его весьма умеренное и, конечно, будет исполнено. Проект водопровода в Казани позабыли отпустить с Шиповым, и было условлено между ним и Клейнмихелем, что он пришлет этот проект в Петербург, где я буду участвовать при его рассмотрении в Департаменте проектов и смет, и что немедля после рассмотрения проект будет возвращен Шипову. Осенью Шипов напоминал письмом к Клейнмихелю об его обещании скорейшего рассмотрения представленного им проекта водопровода, которого в Петербурге не получали. По исследовании оказалось, что действительно в рассыльной книге Казанской губернской строительной комиссии была расписка почтового чиновника в получении рапорта комиссии за тем номером, за которым значилось в оной представление проекта водопровода. Но на самом деле этого проекта никогда не существовало; расписка же в рассыльной книге объясняется тем, что в один день было послано из Казанской комиссии несколько пакетов, и чиновник расписался во всех вдруг, не заметив, что одного недостает. Эту штуку сделал член комиссии, инженер, подполковник Черниковн, который, по неумению составить надлежащий проект, надувал Шипова представлением ему только планов Казани, с указанием предполагаемого направления водопроводных труб. Таким образом, водопровод в Казани, где он крайне нужен, долго не устраивался. Черников был большой говорун и сумел приобрести большое влияние на Шипова не по одним делам строительной комиссии. Впоследствии он был переведен на службу на Кавказ, где состоял долго под судом. Шипов был вскоре назначен сенатором в Москву, где сделался известен своей добротой и обходительностью, а вместе с тем докучливым чтением своих проектов по устройству России вообще и разных государственных управлений, о чем он написал целые фолианты, часть которых была им доводима до сведения Государя, но бóльшая часть лежит под спудом в ожидании благоприятного времени для их представления, которого Шипов, как он мне говорил еще в 1872 г., все еще ждал.

A. С. [ Александр Сергеевич ] Цуриков {144}, {о котором я неоднократно упоминал в III главе «Моих воспоминаний»}, родственник жены Шипова, урожденной графини Комаровской, уверял, что последний, проезжая через Москву, после исправления министерской должности в Царстве Польском, в Казань, по случаю назначения его казанским военным губернатором, говорил, что он назначен губернатором « pour achever son èducation administrative [16]», а ему было тогда 50 лет от роду.

Клейнмихель на обратном проезде в Москву осматривал работы по почти оконченному {заведоваемому} мною участку шоссе, которое представлялось особенно хорошо, через отличного качества леса, {употребленного на поставленные на земляных насыпях} надолбы и перила на мостах. Хорошее качество камня и мелкая его разбивка в щебень обратили также внимание Клейнмихеля, и он неоднократно благодарил меня и производителей работ.