Амшей Нюренберг - Одесса — Париж — Москва. Воспоминания художника

Что представлял собою НОЖ? Его ценности и значение?

Ножисты — первые советские художники, оценившие богатств о форм революционного быта, и первые художники, начавшие отображать в своем искусстве окружавшую их жизнь. В этом их основная ценность. Все будничное, обычное и повседневное получило у них право на искусство. Во всем окружающем была найдена новая пластическая форма. Но, изображая жизнь, они не забывали и о своем живописном ремесле, понимая и ценя его огромное эстетическое значение. Они искали (может быть, неудачно) новые средства выражения, расширяя круг технических приемов. В этом следует признать другую, не менее ценную, свойственную им черту. Я отмечаю ее как признак известного культурного уровня. С полной определенностью можно сказать, что благодаря именно ей НОЖу удалось привлечь к себе наиболее активную часть культурной молодежи. Идеи НОЖа, несмотря на то, что он уже в архиве событий, не потеряли и поныне своей свежести. Вот что писали ножисты в 1922 году:

«Силой объективных обстоятельств мы, занимавшиеся в течение последних 10 лет анализом в области искусства живописи и превратившиеся в дилетантов, ученых-энциклопедистов, органически соскучились по нашему ремеслу — живописи».

И далее:

«Эксперименты, превратившиеся ныне в эстетические каноны, не только не двигают вперед искусство, но консервируют его. Так называемое „новое искусство“, сыграв свою роль, сделалось реакционным и не может более претендовать на роль живого и современного искусства » (курсив мой. — А. Н.).

Характерно подчеркнутое здесь глубокое разочарование в «левых» идеях. Художник, соскучившийся по здоровому и простому искусству, стремится выбросить из своего творчества все, связанное с абстракцией и мистикой. Тенденция создать «живое и мощное реалистическое искусство» становится одной из главных центробежных и центростремительных сил его. В печальной памяти — лабораторный опыт, искание новых, кабинетного порядка, дисциплин, формальные и цветовые сдвиги, фактурные решения. Все это вдруг оказалось вещами, не нужными ни художнику, ни зрителю — « макулатурой времени» . Отсюда проистекал горячий призыв ножистов:

«Довольно отвлеченных теорий в живописи, изысканий, изобретений и анализа! Пора предоставить эту работу ученым, а живописцам вернуться к единственно возможному в настоящий момент для них источнику живописи — природе».

Однако, несмотря на наличие и правильных идей и неплохой живописи, НОЖу не удалось повести за собой художническую массу. Его попытки кем-то руководить, кого-то учить не дали сколько-нибудь заметных результатов — и только обнажили его общественно-политическую недозрелость. Блистательное выступление ограничилось одной небольшой выставкой. НОЖ (Новое общество живописцев Москвы), 1922 г.

Предисловие, которое мы поместили в выставочном каталоге:

«Аналитический период в искусстве кончился».

Так начинался сумбурный, но полный непосредственного чувства манифест, выпущенный нами в октябре 1921 года:

«Мы выступаем за искусство. Это звучит парадоксально, но это так.

Мы, бывшие левые в искусстве, были первыми, почувствовавшими всю беспочвенность дальнейших аналитически-схоластических блужданий, все более далеких от жизни и от искусства.

Мы пришли к тупику.

Это было испытание огнем.

Выводы были следующие:

Отказаться от искусства вообще.

Стать на производственную дорогу спекулятивного искусства (путь доходный, тем более, что левая халтура теперь в моде).

Вернуться к природе.

Вернуться к старому искусству (линия наименьшего сопротивления).

Бороться за новое искусство, настоящую живопись. Бороться, чтобы в муках и борьбе обрести настоящее искусство. Самый тяжелый, тернистый путь.

По этому пути пошли МЫ.

Мы верим в грядущее искусство, верим в силы и чувства революционной среды, верим, что будущее несет новую форму живописи.

Любим искусство. И отказ от него равносилен отказу от самих себя.

Надеемся преодолеть все трудности, стоящие на нашем пути, и вплотную подойти к жизни и настоящему искусству.

Отсюда ясно, каким должно быть искусство, к которому мы обратили свои взоры, — живописью предметной и реалистической.

Художники:

Адливанкин

Глускин

Нюренберг

Перцкий

Попов

Ряжский

После долгих и горячих дискуссий Совет художников левого фронта решил свое искусство показать народу. Для этого свои работы надумали развесить не в музее (на кладбище искусства), а на улице, на стенах домов.

И вот однажды, идя по Кузнецкому мосту, я был удивлен необыкновенным зрелищем — на стене углового дома висело двадцать ярких полотен художников-конструктивистов и беспредметников, а над полотнами сияла крылатая вывеска: «Искусство в массы». Я подошел поближе, чтобы посмотреть эту удивительную выставку и понаблюдать, какую реакцию она вызывает у проходящего по Кузнецкому мосту народа.

Очевидно, выставка не пользовалась ожидаемым успехом — массы не останавливались около полотен и не стремились их разглядеть. Не было кинооператоров и конной милиции, которая должна была охранять порядок движения народных масс. Полное равнодушие к выставке. Когда я внимательно рассматривал уныло висевшие шедевры левого фронта (свидетелей яростных лет), ко мне подошел незнакомый человек. В кожаном костюме, в солдатских сапогах и больших голубых очках.

— Простите, товарищ, — сказал он, — чувствую, что вы хорошо разбираетесь в этих плакатах. Думаю: наверное, газетчик. Поэтому обращаюсь к вам. Скажите, пожалуйста, плакаты, что висят, — это украшение для какого-то праздника?

— Нет, товарищ, — ответил я. — Это выставка картин так называемых «леваков».

— Забавно и занятно! Но я бы такие картины никогда и ни за что не повесил бы у себя в комнате, где живу и работаю. Это источник нервного заболевания.

Видя, что я не склонен вести с ним диспут о выставке, он вежливо поблагодарил меня за любезность и отошел.

Когда, спустя несколько дней, я решил попрощаться с шедеврами «леваков» и пришел на Кузнецкий мост — выставки уже не было. Очевидно, равнодушие масс вынудило устроителей выставки закрыть ее.

Ко мне обратился АХРР с просьбой съездить в Тулу, чтобы открыть там уже подготовленную выставку и прочитать небольшой доклад о Московском худфронте, а если будут силы и настроение, то организовать диспут примерно на час.

Я чувствовал, что поездка будет утомительного порядка, но согласился и поехал. Меня интересовала встреча с тульскими рабочими. Хотелось узнать, как они относятся к левому фронту и к АХРРу. К новому течению в реалистическом искусстве.