Виктор Максимов - Исповедь старого солдата

«Никто не забыт, ничто не забыто». Как успокаивали мою неуемную душу, душу солдата войны, эти слова, помогали залечивать раны души и тела. Видел эти слова на гранитных обелисках и памятниках на кладбищах, где покоятся воины, воспринимал эти слова с добрым чувством, благодарностью и признательностью.

Время, время… Время, как и жизнь человека, общества, не стоит на месте, и на старости лет слова «Никто не забыт, ничто не забыто» разрывают мне душу и сердце, и я со стоном выдавливаю: «Какое кощунство!»

Идеологическое насилие власти над своим народом превратило этот лозунг в сердцах людей старшего, военного поколения в позор настоящего, безнравственного, лживого времени.

На втором году моего пребывания в Германии, от председателя общества «Восточная Европа — Саксония» доктора Гюнтера Эртеля я и Ханнелоре получили приглашение посетить бывший лагерь военнопленных Цайтхайн, который находится недалеко от города Риза. Принимал нас председатель общества «Мемориал Цайтхайн» Бернхард Новотный. В этот же день на встречу приехал бывший узник лагеря, ныне проживающий на Украине Николай (к сожалению, не вспомню его фамилию). Он чудом выжил и дождался освобождения лагеря американцами. Старого солдата сопровождала внучка.

Впервые из уст Николая и из рассказов Бернхарда Новотного я услышал трагическую историю лагеря военнопленных. Быть на месте, где погибли и захоронены десятки тысяч наших солдат, было для меня потрясением, от которого не могу освободиться до сих пор. А впереди были еще встречи в Бухенвальде, Освенциме.

Все последующие годы я не расставался с Цайтхайном. На это святое место приезжал вместе с узником Бухенвальда Яковом Непочатовым, председателем общества «Семьи погибших воинов» из Екатеринбурга Алексеем Зыковым, бывал со своими российскими ветеранами, посещающими Германию. Всегда склоняли колени перед памятью своих братьев по оружию. Постоянно встречаюсь с интернациональными отрядами молодежи из европейских стран, работающих по благоустройству и уходу за Цайтхайном. Встречался на кладбище и с американскими солдатами Второй мировой войны.

История появления российских ветеранов в Цайтхайне довольно интересна. По официальным документам, в наших архивах по поводу захоронений на территории бывшей ГДР советских военнопленных нам всегда отвечали, что таких нет. При обращении родственников они получали короткий ответ: пропал без вести. Из неофициальных разговоров в Германии по поводу сведений о военнопленных, погибших в лагерях я слышал, что на каждого военнопленного заводились личные карточки, и они не могли бесследно исчезнуть. После окончания войны, опять же из неофициальных рассказов, архивные материалы по советским военнопленным оказались в руках американской армии и позднее были переданы Советской армии. Существовало мнение, что после получения архива, они были сразу уничтожены…

Оказалось — НЕТ! Не уничтожила наша армия архивы: оказались они, как мне думается, под контролем спецслужб и были скрыты от общественности. Что явилось дополнительным горем к той трагедии, которую испытывали миллионы граждан бывшего Союза, не имевшие информации о своих родных, пропавших на полях сражений Великой Отечественной войны.

Нежиданно я узнал, что наконец-то в 2004 году появился совместный проект «Советские и немецкие военнопленные и интернированные», и в результате серьезно занялись изучением судьбы солдат Второй мировой войны, в том числе и в послевоенный период.

Информация Объединенного Саксонского центра о том, что сотни тысяч советских солдат с именами, которые числятся «пропавшими без вести», захоронены на кладбищах Саксонии. Этот факт становится достоянием гласности в странах бывшего Советского Союза. Мне лично пришлось привозить в Россиию книги-справочники на русском языке, изданные Объединением Саксонские мемориалы, в которых публиковались имена погибших в Германии советских воинов. А председатель движения «Семьи погибших воинов» в Екатеринбурге Алексей Зыков по радио называл имена безвестно павших защитников Родины, некогда объявленных Сталиным предателями, изменниками Родины, которых десятки лет безуспешно разыскивали родственники.

Особое чувство испытываешь, когда помогаешь найти детям могилу погибшего отца. Однажды мы с Уве Лаашом на железнодорожном вокзале Дрездена встречали прибывающую из Москвы Ларису Сергеевну Новикову, отец которой захоронен в Цайтхайне.

Встретили женщину среднего роста с рюкзачком за спиной и походным чемоданом в руке, кожаная курточка, брюки, без головного убора, подвижна. Показалось удивительным, как только наши взгляды встретились, мы заулыбались друг другу. Моментально возникло чувство взаимопонимания. Знакомимся и идем к машине, где нас ожидает Вольфганг Шедер. Его многолетние самостоятельные поиски и исследования мест захоронения наших погибших воинов, в том числе и военнопленных еще при ГДР, привели Вольфганга впоследствии к работе научным сотрудником в фонд «Саксонские памятные места».

Едем в Цайтхайн.

По пути к лагерю Лариса Сергеевна рассказывает:

— Отец Сергей Максимович Астахов родился 31 мая 1911 года. Прошел срочную службу в армии, принимал участие в финской военной кампании — лыжником. В 1942 году призван военкоматом и отправлен на фронт и вскоре, по информации военкомата, пропал без вести. По рассказам мамы, она помнит, как к ним в 1943 году приходил мужчина, представился однополчанином ее отца и рассказывал, что Сергей Астахов погиб в одном из боев — сгорел в танке. Семья поверила ему, а могила, если и была, то осталась неизвестной. Попытка дальнейшего поиска места захоронения Сергея Астахова результата не принесла.

Сколько же в голосе Ларисы Сергеевны я чувствовал горя, от чего у самого в душе ощущал ноющую боль.

…В Цайтхайне Лариса Сергеевна поставила свечу на могилу отца, взяла привезенную землю с родины отца, смешала ее с землей могилы и высыпала обратно. Положила иконку, цветы. К обелиску на кладбище Лариса Сергеевна тоже возложила цветы, поклонилась памяти погибших воинов. По русскому обычаю мы помянули покоящихся солдат, водку Лариса Сергеевна привезла из России. Поставили на могилу Сергея Астахова стопочку с водкой, накрытой кусочком хлеба.

По возвращении в мемориал мы скромно перекусили. Лариса Сергеевна вручила сотрудникам мемориала подарки, сделала денежное дарение. Разговор продолжался в спокойном тоне, из чего я понял, что Лариса Сергеевна испытывает чувство удовлетворения, как говорят в народе — пришло состояние утешения, освобождения от той тяжести, которая лежала на ее сердце столько десятилетий.