Игорь Ротарь - Исповедь бывшего журналиста. Тайны российской журналистики от перестройки до наших дней

В газете, где профессиональный журналист отвечает за определенную тематику, он сам и определяет тему. Лично мне за мой тридцатилетний опыт работы в журналистике редакторы предлагали тему раза два-три. И то, это были очень специфичные и приятные для меня сюжеты.

Например, однажды мне предложили поехать в Лондон, встретиться с проживающим там лидером чеченской мафии, который неожиданно ударился в политику. В другой раз меня попросили съездить в Туркмению проверить, не преувеличивает ли собкор газеты в этой республике степень давления на журналистов. Больше случаев просто и не помню.

Другое нередкое заблуждение состоит в том, что редактор – это некий начальник, которого лучше бояться и задабривать. Вот, например, как в своей опубликованной в интернете книге описывает отношение журналиста с начальством, один мой бывший сослуживец.

«Работодателю всегда удобнее работать не с умником и талантом, у которого есть собственный взгляд на вещи, которого надо уважать, с которым надо считаться, и, которому, наконец, надо платить приличную зарплату, а с исполнительной посредственностью, не обладающей ни умом, ни талантом».

Тот же журналист пишет, что редактору надо льстить, поддакивать.

Если это и верно, то только в двух случаях: журналист очень слабый, газета третьесортная, и редактор в ней совершенно не заинтересован в качестве материалов, а думает лишь о своем кресле.

В нормальном же издании журналист и редактор – хорошие приятели. По-другому и быть не может, журналистика профессия творческая. Газета эта не армия, и не завод, и журналист просто не сможет давать хорошие материалы, если его будут «прессовать», лишать творческой свободы. В третьяковской «Независимой» я, например, всегда мог прекратить писать на некоторое время, так как редакторы отдела считали это необходимым для творческого настроя.

Единственная неприятность, которую теоретически я мог ждать от редакторов – это правка. Но и здесь у меня практически не было проблем.

Так, в «Независимой Газете» Виталий Третьяков ввел следующий принцип: «хороший текст поставь в номер ничего не вычеркивая и уж тем более не вписывая, а плохой выброси в корзину». В результате дело доходило до абсурда: иногда начальник отдела, не прочитав текст, сразу отдавал его в корректуру.

Определенные, хотя и легкие проблемы, у меня возникали с желтыми изданиями. Так, когда я работал в «Комсомольской Правде», то редакторы любили делать мои тексты более «простонародными». Например, на всю жизнь запомнил такую правку. Я пишу: «В Абхазии меня расстреливали. Я не понравился казачьему атаману Васильеву». Редактор правит: «В Абхазии меня расстреливали. Ну, не понравился я казачьему атаману Васильеву». Но в целом и в Комсомолке тексты не трогали.

О том, что журналисты – продажные писаки не писал только ленивый. Но что понимать под продажностью? Например, в советское время журналисты были элитные идеологические работники, отрабатывающие зарплату и привилегии, причем часто немалые.

Так, в советское время в «Известиях» за многими журналистами были закреплены личные водители, в газете был свой распределитель продуктов и даже своя музыкальная школа для детей.

И тут с началом перестройки все это рухнуло. Помню, что в середине 90-х, когда я работал в этом уважаемом издании, многие журналисты старой школы искренне недоумевали: «A сейчас-то за что работать? За зарплату чуть выше средней по России?!».

Помню, что как-то я спорил о преимуществах новой журналистики с каким-то пьяным функионером в Узбекистане. Он мне возражал: «Да тебя бы раньше секретарь райкома встречал, тебя бы поили, кормили!».

Да, действительно, в советское время в командировках репортеру работать было не надо. Он приезжал на место, много пил, вкусно ел, получал корзину подарков, а потом уже писал «все как надо». Все это великолепно описано в «Компромиссе» Довлатова.

Неудивительно, что, лишившись старой привычной кормушки, многие журналисты стали брать взятки. Причем, конечно, делали это не только журналисты старой советской школы, но и «новая смена». Заказные статьи были распространнейшим явлением, а в некоторых газетах даже официально объявляли: ищите заказчика платной статьи и будете иметь процент.

В начале 90-х эта система действовала даже в отделе в «Независимой Газеты», где я работал. Но это, в каком-то смысле, была «вынужденная мера», зарплаты были очень низки.

В середине 2000-х в той же «НГ» вымогательством взятки у кого-то министра (речь шла о десятках тысяч долларов!) занимался целый отдел, в поте лица выдававший чуть ли не ежедневно компромат на этого высокопоставленного чиновника. Но тот оказался не промах и передал заместителю главного редактора меченные доллары. Тот сел, и поделом.

Кстати, вообще «послетретьяковская» НГ меня часто удивляла. Так, несколько лет назад в ней был опубликован «репортаж» о революции в Таджикистане (в реальности ее и в помине не было). Почти уверен, что этот материал был принят не за красивые глаза. Не сомневаюсь, что ситуация в «Независимой» не была исключением из правил.

Лично я взяток никогда не брал. И отнюдь не только из моральных соображений – просто я претендовал на роль журналиста-аналитика, работающего в том числе и с западными партнерами, и в случае разоблачения я мог потерять слишком много. Да, и деньги (в основном с Запада) у меня были неплохие.

Может, потенциальные взяткодатели чувствовали, что я «не их человек», и обращались ко мне с «деловыми предложениями» редко. Но, все же они были. Помню мой разговор с председателем одной мусульманской организации и по совместительству крупным дагестанским бандитом.

– Напиши статью о нашей организации.

– С удовольствием. Расскажите мне о нем подробно, – отвечаю я с энтузиазмом.

– Э, зачем рассказывать! Я же тебе хорошо заплачу!

На следующий день другой знакомый дагестанец меня спрашивает:

– Ахмед (имя изменено – И. Р.) взятку предлагал?

– Предлагал. Я отказался.

– И правильно сделал. Лучше у меня бери. A то с ним бы было так. В три часа ночи у тебя дома бы раздавался звонок: «Э, завтра к утру статья нужна!».

Впрочем, одно простительное жульничество я, как и другие журналисты «НГ», все же делал.

Так, за все потраченные в командировке деньги надо было письменно отчитаться. Например, если ты брал такси, то ты должен был по идее взять с водителя расписку: «Я такой-то взял за проезд на машине номер… от пункта A в пункт Б столько-то». Естественно, не один нормальный таксист такое бы писать не стал, и журналисты писали расписки сами. В бухгалтерии об этом прекрасно знали. Иногда мне там говорили: «Забыл номер машины написать. Впиши».