Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

С четверга на пятницу плохо спал. Ночью за стеной врубили маг с песнями, потом во дворе долго лаяли бродячие собаки, а в довершение ночи взорвали автомобиль… Весело и криминально стало жить в столице!..

Дни летят, как ласточки, раз — и нет… Ще читает Лескова и считает, что он глубже Тургенева. Я тоже хочу почитать, но мне некогда, завяз в своих писаниях. В ВК вышла полоса про Георгия Иванова. Меджерицкому отдал материалы для его Америки, он, кстати, предложил сделать рабочую визу в Штаты на 3 года. Считает, что профессионал такого уровня, как я, не пропаду: в Америке масса русскоязычных изданий, есть радио, ТВ. Я отнесся к предложению Ивана Ал. прохладно. Америка — не Париж, как-то особо не приманивает…

На днях говорил по телефону с Мариной Тарковской. Ее возмутил где-то помещенный снимок, на котором Андрей на пляже обнимает Малявину. «Ну, и что? — сказал я. — Обнял и обнял, ничего страшного в этом нет», Она: «Так нельзя!.. Мы из шляхетских кровей… Он — великий человек» и т. д. Короче, разошлись во мнениях. Кажется, она греется в лучах великого брата. В Сент-Женевьев-де-Буа открыли надгробный памятник Андрею. Марину не пригласили. Она говорит: это все происки Ларисы. Но у Ларисы, наверное, были свои счеты и резоны. Родственники, как правило, не дружат.

Закончил маленькое исследование о Гиппиус, 34,5 стр. Ще прочитала и заплакала. Спросил, почему? Она: «Жалко Зинаиду Николаевну, жалко их всех, что с ними сделала революция»… А вот при революции расцвели Брюсов, Маяковский и Демьян Бедный. Они преуспели…

Написал о Вл. Ал. Светлове и отвез ему, как он очень просил на просмотр. Читал въедливо: «Здесь тирешечку надо обязательно…» «Для вас это все проходное, — сказал Светлов, — а для меня ваша публикация — итог всей моей жизни».

Из развлечений — «спектакль Ануя «Четыре строчки для дебютантки» в «Современнике» — прекрасный текст, неплохая игра актеров. Второй ряд и удовольствие.

«ВК» провел анкету, какие материалы читатели считают лучшими. По опросам я впереди всех. «Среди авторов «ВК» Юрий Безелянский — чемпион…» Читают, восхищаются, вырезают (господи, значит, не зря вкалываю, как галерный раб). «Самыми любимыми являются материалы Юрия Безелянского. Они самые драгоценные, как говорится, жемчужины в короне вашей газеты…» «Склоняю свою седую голову перед вашим талантом…» И совсем коротко, разумеется, от женщины: «Безелянский — просто прелесть».

«Я в восторге от Вашей великолепной статьи об Иванове. Давно душа моя не радовалась поэзии. Спасибо Вам за эту радость… Учителя в школе благодарят вас за статью и приняли ее в качестве учебного пособия по теме «Серебряный век».

Несколько строк спустя годы.Это только часть восторженных откликов. В начале я не хотел их вообще приводить в дневнике, а потом решил, что надо, хотя бы немножко. Когда-нибудь шумиха вокруг публикаций пройдет, и что останется? Ну, хотя бы мотив «были когда-то и мы рысаками…» Журналистами рысаками. Как скакали! Как писали! Как нас с упоением читали!.. (18 апреля 2011).

Ще сделала «заявление»: «Раньше я была холеная, пушистая, мягкая, а сейчас какая-то драная кошка… Ты меня загнал, я не выдерживаю заданного тобою бешеного ритма…» Да, Ще права. Она создана для неги, лени, комфорта, а я ее заставляю все время что-то дополнительно делать: то писать, то отвозить, то еще что-то… мне сразу по литературной ассоциации вспомнился рассказ Шолом-Алейхема:

«Будь я Ротшильд… — размечтался касриловский меламед однажды в четверг, когда жена потребовала денег, чтоб справить субботу, а у него их не оказалось. — Эх, если бы я был Ротшильдом! Угадайте, что бы я сделал?..»

О, Щекастик купался в золоте и бриллиантах, кутался бы в меха, отдыхала исключительно на Лазурном берегу, потягивала бы дорогущий ликер и говорила бы: «Уф, как хорошо!» А пока — эх, как тяжело! — мы с Ще тащили из ФИСа еще одну пачку Рюриков — 16 штук, и все улетают на подарки…

Делаю декабрьскую полосу. В качестве юбиляра декабря выбрал Анри Матисса (125 лет). Матисс на бумаге, яркий и солнечный, а за окном российский ноябрь: +5, пасмурновато, остатки нерастающего снега, и разлито кругом уныние. Анти-Матисс.

Рабочие будни разбили маленьким походом в зал Чайковского. Вечер фортепианнной музыки, солист Андрей Диев. Первое отделение — Дебюсси, во втором — Рахманинов. Замечательно живой, а не теле-радийный звук. Это было 20 ноября. А на следующий день с Ще отстояли в сберкассе за пенсиями. Какая-то старуха по фамилии Макушечкина жалостливо рассказывала очереди, как приходится довольствоваться «тремя свеколками». Кто-то сладострастно рассказывал, что в Тбилиси мрак, и скоро у нас так будет… Вдруг вышла работница сберкассы и объявила, что деньги кончились, что будут в следующий раз. Вот вам три свеколки и мрак в Тбилиси! Все заохали, запричитали и покорно разошлись…

Еще пикантность. Звонил Коля Алексеев и в разговоре неожиданно всплыло имя Вышинского. Я говорю Коле: он — палач. А Коля в ответ: ты ошибаешься, почитай его прекрасную речь на сессии в ООН.

— При чем тут речь? — вскипел я.

— А может ты и Сталина будешь хаять и отрицать, что он был крупнейшим государственным деятелем? — ехидно спросил Коля.

Тут я завелся, а в итоге шваркнул трубку. Одно поколение, а какое разное миропонимание и отношение к истории. Я — ярый противник тоталитарной системы, а Коля — романтический поклонник и приверженец сталинизма. Два мира — два Шапиро!..

Из других новостей. По ТВ показывали прекрасный фильм Акиры Куросавы «Расемон». Возник еще один журнал «она-он». Главный редактор Татьяна Плотникова: «Удивляюсь, почему вы не пишите для нас, вы человек тонкого вкуса…» Полистал журнал — плохой, явно хуже, чем «Космо», какой-то рыхлый, безадресный. Позвонила некая Оля из «ТВ», пригласила в какую-то программу «Белая ворона». Уж точно я ворона не черная…

Малость приоделся. В центре купили шерстяной испанский костюм густого синего цвета за 100 долларов — 335 тысяч деревянных в пересчете. Могу себе позволить, ибо в «космополитэне» отхватил 250 долларов, но дали по курсу в рублях — 808.500, а курс такой: 3.234 за один доллар. Гонорар за Любовь Дмитриевну Менделееву. Интересно, она маялась в жизни с Блоком, допускала от тоски всякие пируэты, и вот спустя 80–90 лет за описание ее похождений и страданий я получил деньги. А сколько тысяч писак заработало на жизни и смерти Пушкина!.. Снова возник Ветеран войны Спицын, в своем письме он написал, что «От Рюрика до Ельцина» — «единственное правильное и объективное издание за все время нашей российской истории» (загнул, конечно!). Я ему ответил своим письмом: «Уважаемый Степан Степанович!.. Мне, как автору, особенно ценна ваша оценка, человека старшего поколения, фронтовика (я низко кланяюсь Вам и всем людям, защищавшим Родину) и как хорошо, что принадлежите к той группе людей, которые не кричат «ура!» «славному» прошлому, а пытаются разобраться в нем. Увы, эпоха социализма была сплошной эпохой обмана, и сегодня мы пожинаем горькие плоды той старой политики в любой сфере — от экономики до экологии…».