Анатолий Карпов - Жизнь и шахматы. Моя автобиография [litres]

С большим чувством удовлетворения наблюдаю за тем, как в последние годы шахматы обретают второе дыхание по всему миру. Сейчас опережают другие страны Турция, Румыния, Молдавия, Армения, но это вовсе не значит, что старушка Европа не обращает никакого внимания на игру. Мои школы действуют в Вероне, Валенсии, Осло, Вильнюсе, Вальево, Праге, Братиславе. А во Франции в трех городах один раз в неделю преподают на разных годах обучения шахматы по моей методике великого чемпиона как обязательный предмет. И это далеко не маленькие деревушки, а населенные пункты, насчитывающие более ста тысяч жителей. Шахматный клуб моего имени работает и в Париже. Открыты шахматные школы в Африке, в Южной Америке и, разумеется, в Северной.

Моя первая школа в США была создана в городе Линдсборг штата Канзас. Городок основали в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году шведские эмигранты, а потому он получил прозвище «Маленькая Швеция». Он действительно напоминает своей архитектурой скандинавские поселения, а жители Линдсборга, тридцать процентов которых и сейчас имеют шведские корни, до сих пор соблюдают некоторые традиции своей исторической родины и даже два раза в год проводят фестиваль «Дань уважения Швеции». Но город известен не только своими связями с европейской страной, но и тем, что сразу после Гражданской войны Севера и Юга там был создан Беттани-колледж – первое подобное учебное заведение в США.

Так случилось, что в колледже работал мой приятель Михаил Коренман. Фамилия Миши – очень известная и достойная. Его дед – автор знаменитого учебника по неорганической химии – был по-настоящему уникальным человеком: профессором Горьковского [50]университета, который заведовал кафедрой на протяжении пятидесяти лет, известным ученым, по трудам которого химию изучало много поколений советских школьников. Его внук Миша старался от деда в химической науке не отставать. В Америку уехал, получив грант, а по окончании обучения остался в стране работать преподавателем. Однажды Миша приехал навестить родителей и воспользовался приездом, чтобы встретиться и познакомиться со мной. При встрече он рассказал о большом интересе к шахматам в Беттани-колледже и об искреннем желании открыть в Канзасе [51]мою шахматную школу. Мне предложение показалось интересным, и довольно быстро я собрался в Америку.

В Линдсборге меня принимали в очень уютном гостевом доме мэра города. Из интерьера особенно мне запомнились оригиналы картин известного американского художника девятнадцатого века. Он был шведом, писал местные пейзажи, а впоследствии подарил городу несколько своих шедевров, которые почему-то нашли свое пристанище во владениях мэрии, а не в музее. С администрацией города мы легко и быстро нашли общий язык. Когда инициатива исходит от противоположной стороны, согласовать все договоренности всегда очень просто. Мне не нужны никакие особые условия, я не диктую и не указываю, а в основном только радуюсь, что в еще одном учебном заведении начнут развиваться шахматы. С другой стороны, не могу сказать, что было сложно работать там, где предложение по открытию школы исходило от меня самого. Если люди идут навстречу, проявляют интерес – мы плотно и успешно сотрудничаем. А когда понимаю, что шахматам не рады, никогда не настаиваю, не уговариваю и ничего не доказываю. К счастью, умных, знающих, дальновидных руководителей сейчас гораздо больше, чем твердолобых и закостенелых лентяев.

Линдсборг оказался очень удачным местом для открытия школы, в которой действительно были заинтересованы и жители города, и администрация, и студенты Беттани-колледжа. Через год или два после открытия учебного заведения мне присвоили звание Почетного доктора Беттани-колледжа, а студенческая команда учебного заведения как минимум два раза выигрывала чемпионат по шахматам США. В две тысячи втором году, когда в товарищеском матче в Нью-Йорке я обыграл Гарри Каспарова, меня спросили на пресс-конференции, каким образом мне удалось это сделать? Я ответил, ничего не скрывая:

– Все более чем просто, господа журналисты. Последний этап подготовки я проходил здесь, у вас в Америке, в городе Линдсборг штата Канзас. – Это полностью соответствовало действительности. Мне помогали готовиться к матчу два гроссмейстера, а жили мы в это время на самом деле в Линдсборге. Но мои слова тогда для собравшихся звучали хорошей шуткой. Представить, что в Канзасе, где сроду ничем, кроме сельского хозяйства, не занимались, вдруг проявили интерес к шахматам и обеспечили условия для подготовки чемпиону, было практически невозможно. Но впоследствии студенты моей шахматной школы показали всей Америке, что шахматы в Канзасе более чем сильны.

Кроме интереса к шахматам Линдсборг произвел на меня особое впечатление двумя вещами: лошадками и Ротари-клубом [52] Международная неправительственная ассоциация, позиционирующая себя как нерелигиозная и неполитическая благотворительная организация, открытая для всех стран и людей, независимо от их расовой принадлежности, вероисповедания и политических взглядов. . Лошадок, сделанных из разных материалов, но в основном из дерева, жители города выставляют на свои лужайки перед Рождеством. Интересно, что после праздника их не убирают, а в середине очередного декабря к уже стоящим красочным лошадкам прибавляют новых. Гуляешь по городу, а вокруг тебя лошади самых разных цветов и размеров. Хорошо, что размеры эти далеки от настоящих. В противном случае игрушечные лошади, пожалуй, могли бы вытеснить из Линдсборга людей.

Что касается Ротари-клуба, то в Линдсборге он оказался неожиданно мощным и многочисленным. Поскольку дети и внуки членов клуба занимались в моей школе, а я не просто известный шахматист, но и лидер большой благотворительной организации, встреча со мной показалась им особенно интересной. Я принял приглашение и с удовольствием выступил перед членами клуба, а по окончании выступления получил от них дельный совет попробовать получить для школы грант американского правительства. Знающие люди из клуба объяснили, как правильно составить прошение. Миша составил документ, отправил, и через какое-то время его вызвали на комиссию, которая занималась распределением грантов. Съездив на собеседование, Миша решил, что шансов получить грант мы не имеем никаких, так как среди заявок были заявки на госпиталь для ветеранов войны во Вьетнаме и на какие-то другие нужды, которые правительству могли показаться гораздо более ценными, чем развитие шахмат. Но мой друг ошибся. Спустя какое-то время он получил от комиссии открытку, которую сначала даже не стал читать, решив, что в открытке могут разве что поблагодарить за участие и пожелать удачи. В случае победы должны были бы прислать официальное письмо. Логика вполне понятная, я и сам подумал бы так же. Но через несколько дней Миша все же полюбопытствовал и обнаружил, что в открытке ему сообщают о правительственном гранте в сто шестьдесят тысяч долларов. Так благодаря советам членов местного Ротари-клуба нам удалось расширить помещения школы: купить хороший особняк напротив мэрии, расположить там гостиницу для преподавателей и кафе и сделать и работу и обучение в школе еще более комфортным для всех. Считаю, что в смысле подобной благотворительности нашему государству есть чему поучиться у западного партнера. К сожалению, у нас пока с большим трудом выделяют деньги на отрасли и проекты, где сложно посчитать прямой экономический эффект, мы не умеем сопоставлять нематериальные ценности с деньгами, переводить их в финансы, между тем как у американцев это легко получается. Так, правительство посчитало, что за два последующих года с момента получения гранта наша школа Линдсборг (штат Канзас) упоминалась в прессе такое количество раз в связи с участием в соревнованиях и по каким-то другим поводам, что соответствовало прибыли в размере четырех миллионов долларов. Очень неплохо при вложении ста шестидесяти тысяч! Надеюсь, такой способ оценки эффективности проектов в скором времени найдет свое применение и в нашей стране.