Джон Уайзман - Воин-разбойник

— Но за последние несколько недель ситуация изменилась, сэр. Наши опросы показывают, что американцы начинают восприниматься как союзники маронитов, а не как честные посредники, защищающие всех ливанцев. Есть недовольство в шиитских, суннитских и друзских общинах и…

Он прервал меня.

— Я все прекрасно понимаю, кавторанг, насчет здешней политической ситуации. И хотя ситуация несколько изменилась, наша позиция в области охраны не нуждается в изменениях.

— При всем моем уважении, сэр, я думаю, что ваша ситуация вот-вот станет совершенно иной.

Дипломат покраснел.

— Кавторанг, нет необходимости…

— Наша оценка ситуации указывает на высокую вероятность того, что посольство в ближайшем будущем окажется в эпицентре взрыва заминированной машины. Поэтому, я настоятельно рекомендую Вам, сэр, изменить схему подъезда к посольству, усилить вооруженное присутствие по периметру и использовать устройства, подобные этому.

Я указал на ящик.

— Что это такое?

— Это широковещательный радиопередатчик, который передает сигнал на частотах, обычно используемых для подрыва заминированных машин. Его радиус действия составляет около тысячи футов. Мы предлагаем Вам установить пару таких на крыше. Таким образом, любая заминированная машина с радиоподрывом в окрестностях взорвется раньше, чем они подойдут достаточно близко, чтобы нанести какой-либо ущерб посольству.

Он недоверчиво посмотрел на меня.

— Вы хотите сказать, что мы уничтожим бомбу в машине до того, как она попадет в посольство?

— Да, сэр.

— Но это же приведет к жертвам.

— Да сэр, но…

— Это неприемлемо, — заявил он.

— Что такое?

— Сопутствующие потери. Мы не можем допустить жертв. Неизбирательные жертвы плохо скажутся на нашем дипломатическом имидже.

— Простите мой французский, но на хрен ваш дипломатический имидж. Мы говорим о том, чтобы сохранить жизнь Вам и вашим людям.

— Но не таким образом.

Старший консул посмотрел на черный ящик с отвращением.

— Такие вещи… неправильны. Это неподходящий способ вести дело, кавторанг. Такие устройства были бы несправедливы по отношению к ливанскому населению, и я отказываюсь иметь с ними что-либо общее.

Он встал.

— А теперь прошу меня извинить. Спасибо что зашли, капитан второго ранга. Надеюсь, Вы и ваши люди благополучно доберетесь домой.

Ну и к черту его и всех дипломатов. В тот же день мы упаковали свои игрушки, проехали через линию морпехов, предъявили свои флотские удостоверения, переправились на «Индепенденс» и были отправлены в Сигонеллу, а затем обратно в Норфолк.

Старший американский консул не был в числе шестидесяти трех погибших, когда 18 апреля, примерно через девяносто дней после того, как мы покинули Бейрут, террорист-смертник за рулем грузовика, нагруженного взрывчаткой, превратил его семиэтажную дипломатическую сказку в руины. Он отделался едва ли не царапиной, что говорит кое-что о везении, которое иногда сопутствует дуракам. У заминированных машин есть резервные радиодетонаторы, на случай, если водители-самоубийцы струсят в момент истины. Если бы наши черные ящики находились на его крыше, бомба, по всей вероятности, была бы взорвана до того, как ее протащили через пару хлипких баррикад прямо к парадной двери посольства.

Но, как он сказал, во время нашего доклада, наши черные ящики могли привести к жертвам среди гражданского населения Ливана. И не дай Бог, если погибнут ливанцы, когда вместо них могут умереть американцы.

Я сдал командование Шестым отрядом SEAL капитану первого ранга Бобу Гормли в июле 1983 года. Я не собирался уходить, но я занимал этот пост уже три года (большинство командований длится два года), и я начал улавливать серию тонких намеков, что военно-морской флот хотел видеть меня где-нибудь еще.

Насколько тонкими были эти намеки? Один пример. Буквенные оценки на характеристиках похожи на школьные. «А» отлично, «F» неудовлетворительно. Тед Лайон регулярно ставил мне «B» и «C». Он засыпал меня комментариями вроде: «Хотя кавторанг Марсинко все еще находится под моим административным управлением, он находится под оперативным управлением командующего Объединенного командования специальных операций и именно последний может лучше всего сказать, стоят ли достижения Шестого отряда SEAL того, чтобы оставить в должности его командира, который щеголяет авторитетом и негативно воздействует (вне пределов своего командования) на поддержание порядка и дисциплины».

Вице-адмириал Д. Д. Джонсон, командовавший надводными силами Атлантического флота, регулярно принимал сторону Теда, пока Дик Шолтес не провел проверку нашего внешнего вида. После визита Шолтеса отношение Дейва Джонсона изменилось. Он стал поддерживать и помогать мне — и отписывал мне по поводу каждой неудовлетворительной характеристики от Теда. Адмирал Джонсон подал рапорт с особым мнением.

«Шестой отряд SEAL это совершенно секретный отряд с прямым подчинением Белому дому и ОКНШ» — говорилось в ответе Джонсона. «Нет другой такой организации, как эта. Таким образом, его структура, процедуры и обучение должны были быть задуманы без использования ролевой модели. Ему пришлось преодолеть неизбежную инерцию «системы», приспособленной к менее насущным требованиям. Ему часто приходилось выходить за пределы системы, чтобы уложиться в жесткие временные рамки создания Шестого отряда SEAL. Он неизбежно вызывал поднятие бровей. Я не представляю, как он мог бы избежать этого. Делающие и говорящие часто расходятся во мнениях… к сожалению, строго засекреченный характер этого проекта, вкупе с запутанной цепочкой командования, должен был заставить капитана второго ранга Марсинко получить менее чем восторженную оценку его непосредственным начальством».

Но все похвалы вице-адмирала Джонсона не могли помочь в долгосрочной перспективе. Истеблишмент SEAL хотел меня убрать. Итак, в своей последней характеристике в качестве командира Шестого отряда SEAL я получил оценки «H» и «I» — настолько низкие, что они были зашкаливающие. Вы получите литеру «H», если командующий ВМФ застанет вас на том, что вы изображаете зверя с двумя спинами с его женой, в его постели, в день их годовщины.

Вы получите «I», если лишите девственности четырнадцатилетнюю дочь главкома ВМФ на бильярдном столе в местном салуне, под одобрительные возгласы благодарной толпы похотливых бойцов SEAL.

Я получил свои «H» и «I» за то, что к 1983 году я сделал больше, чем просто грубо обошел Теда Лайона. Что я сделал с Тедом, я повторил с коммодором ФЛОТСПЕЦВОГРУ Один в Коронадо, Дейвом Шабли, и его преемником, Каталом «Ирландцем» Флинном. К 1983 году я разосрался, угрожая, отталкивая, провоцируя, оскорбляя и портя отношения с коммодорами сил специальных методов войны флота на обоих побережьях. Что касается меня, то я действовал вполне оправдано — у меня была миссия, которую я должен был выполнить. По их мнению, я перешел все границы. Я забрал их лучших людей. Пока они выкраивали каждый пенни, я — в их глазах — раскуривал сигары от подожженных стодолларовых купюр. У меня были все самые красивые игрушки. Хуже всего было то, что я разрушил их систему. Я относился к своему самому младшему по званию матросу с большим уважением, чем к большинству капитанов первого ранга и коммодоров сил специальных методов войны. Я ел и пил со своими рядовыми и старшинами; я устраивал шумные вечеринки; я говорил «на хер» флагманским офицерам.