Коллектив авторов Филология - Вокруг Чехова. Том 2. Творчество и наследие

Еще в Мелихове она была деятельной помощницей Антона Павловича в устройстве вновь приобретенной усадьбы. Вместе с ним она планировала ее, ремонтировала, красила. Когда же Антон Павлович был вынужден перебраться в Ялту, она приняла такое же горячее участие в возведении и устройстве дома, которому суждено было впоследствии сыграть столь большую роль и в ее жизни.

После смерти Антона Павловича ялтинский дом сделался ее родным детищем, которое она, в память брата, берегла и холила. Каждый камень, каждую стенку знала она. Каждая трещина волновала ее, как волнует любящую мать болезнь любимого ребенка. По утрам ежедневно обходила она свои владения: не повредила ли что-нибудь ночная буря, не сломаны ли деревья в саду, не пора ли покрасить крышу. Отдавала распоряжения садовнику. Оползни причиняли ей большие неприятности, и много усилий потратила она, чтобы предотвратить оседание почвы. Словом, оберегала любимый дом, как живое существо.

Во время гражданской войны, когда страна была истощена голодом, разрухой, интервенцией, Мария Павловна оставалась в доме с больной матерью, и только ухаживавшая за Евгенией Яковлевной Пелагея Павловна Диева да дворник с женой помогали ей, чем могли. Дом настоятельно требовал ремонта, дороговизна жизни была неимоверная, а средств у Марии Павловны не было. Дни ее проходили в волнении и в ожидании связи с Москвой, с родными.

Первые сведения, которые мы получили о Марии Павловне после Великой Октябрьской революции, относятся к 1922 году. Гражданская война, расстроенный транспорт, почти полное отсутствие почтовой связи разделили нас на целые три года. О Марии Павловне до нас долетали лишь скудные непроверенные слухи. Писем от нее не было, и наши письма до нее не доходили. За эти три года Мария Павловна схоронила мать, умер в Москве Иван Павлович, застрелился его сын Володя. Из всей когда-то большой семьи «старших» Чеховых остались только Мария и Михаил.

Евгения Яковлевна скончалась в 1919 году, но так как связи с Крымом не было, мы узнали о ее смерти только в 1922 году, когда возобновилась переписка брата и сестры. «Дорогая, хорошая Маша, моя милая, одинокая сирота… — пишет Михаил Павлович, получив известие о кончине матери. — Я измучился, все время думая о тебе. Ближе тебя у меня нет из родных никого… Мы оба уже стары, но нас крепко связует наше общее детство и равенство характеров… Постараемся начать новую жизнь».

Получив возможность снова заботиться о сестре, Михаил Павлович начал хлопоты в Москве об утверждении за ней авторского права, о гонораре за постановки пьес Антона Павловича в Московском Художественном театре, связался с Драматическим обществом, с книгоиздательством писателей — словом, делал все, чтобы облегчить материальное положение сестры.

Именно в эти годы вышло в свет несколько книг отца об Антоне Павловиче: «Антон Чехов и его сюжеты» (1923), «Антон Чехов, театр, актеры и „Татьяна Репина“» (1924), «Антон Чехов на каникулах» (1929). Часть гонорара за эти издания он аккуратно пересылал сестре. Вот строки из его писем того времени: «Вышла моя книжка. Всего только 4 дня тому назад. Кажется, довольно приличная. Сегодня в „Известиях“ уже появилась рецензия, в которой говорится, что она „прекрасно издана“, но я, в общем, мало доволен. Клише оказались истертыми, корректура невежественная… Технически, правда, издание удалось. Я посылаю тебе экземпляр бандеролью… Едва книжка успела выйти в свет, как публика встретила ее настолько хорошо, что я уже сейчас могу послать тебе 2 Vi миллиарда… Я хотел бы, чтобы это были твои личные деньги, независимые ни от каких посторонних давлений. Целую тебе руку и крепко-крепко прижимаю тебя к груди. Твой Мишель» (21 июня 1923 года). А 4 июля посылает почтовый перевод с запиской: «Дорогая сестра. Посылаю тебе еще одну тысячу рублей. Это за книжку. Идет хорошо. Потрать эти деньги только на одну себя. Твой Мишель».

Но вот наладилась почтовая связь с Крымом, стали ходить первые, еще переполненные поезда, и весной 1923 года отец смог наконец навестить сестру. Путь был трудный, утомительный; поезд едва тащился, подолгу простаивал на станциях, не совпадал с расписанием пароходов. Ездили тогда до Севастополя, а далее пароходом до Ялты, так как шоссе Симферополь — Ялта еще не было отремонтировано.

Добравшись до Ялты, отец прислал нам в Москву великолепное, полное юмора описание дорожных неурядиц 9. Заканчивалось оно так: «В Ялту я приехал еще засветло. Настолько засветло, что вершины гор и все море были еще освещены солнцем. Вхожу в калитку. Пусто. Сад так разросся, что положительно не видно сквозь деревья ничего. Двери заперты.

— Эй, кто здесь? — кричу.

Выбегает из кухни приличный, весь в белом, татарин… и радостно всплескивает руками:

— Ах, боже мой! Михаил Павлович приехал!

Выбегает татарка. Это дворник и его жена. Ни я их, ни они меня не знают, но им уже известно, что я должен приехать. Иду в дом. Какая идеальная чистота!

— Миша!! — бросается ко мне Маша, и — слезы! Она только что раскладывала пасьянс, приеду ли я, пасьянс не вышел, и — вдруг я вхожу в дверь! Боже мой, как мне обрадовались, как пламенно меня здесь ожидали! Уже все готово для меня, все приспособлено… ложусь спать после сытного ужина и чаю, которого так хотелось выпить двадцать стаканов».

Это была лишь первая поездка отца в Ялту. В дальнейшем он стал приезжать к сестре по нескольку раз в год, а с 1926 года и совсем поселился в чеховском доме.

В те трудные годы в семью Чеховых в качестве верного друга вошел человек, которого я не могу обойти молчанием. Это — Ванда Станиславовна Дыдзюль (Дижулис), зубной врач. Мария Павловна и Михаил Павлович познакомились с «Вандочкой» в 1923 году, придя к ней как пациенты. Вскоре знакомство перешло в настоящую крепкую дружбу.

Биография Ванды Станиславовны необыкновенна. Уроженка Литвы, она в молодые годы, еще во время царизма, была женой известного революционера-коммуниста Капсукаса. После его ареста она под чужим именем пришла к нему на свиданье в тюрьму, но была схвачена жандармами и заперта в какой-то сарай. Ночью ей удалось сделать подкоп и бежать. Некоторое время пришлось скрываться. После поражения революции 1905 года Капсукас был сослан в Сибирь, где провел несколько лет, а Ванда с дочкой, больной туберкулезом, перебралась в Ялту. Потом она похоронила свою девятилетнюю дочку и в начале двадцатых годов стала работать зубным врачом в лечебницах Ялты и Алупки, имея практику и на дому.

Когда она познакомилась с Чеховыми, ей было уже около сорока лет. Обладая неистощимым запасом жизненной энергии, всегда веселая, готовая на всевозможные услуги и даже на жертвы, она всю себя отдала на служение близким. В описываемое мною время она жила вместе со своей сестрой и маленькой племянницей Юленькой на набережной около мола. Юленька считалась крестницей Михаила Павловича. Он рассказывал ей разные интересные истории, рисовал картинки, и она очень его любила. Как я уже говорила, жилось тогда ялтинцам нелегко, доставать продукты было непросто. И хотя мы постоянно посылали отцу из Москвы продуктовые посылки, нехватка была во многом. Вандочка помогала своим новым друзьям, как только могла. Обыкновенно она вихрем врывалась в тишину чеховского дома, будоражила всех, открывала свой постоянный спутник — коричневый чемоданчик (она произносила «чюмиданчик») и устраивала импровизированный ужин. Или затевала поездку пикником в горы или обед у себя дома. Придумывала праздничные и именинные подарки — словом, облегчала и украшала жизнь Михаила Павловича и Марии Павловны, как только могла.