Наталья Богуненко - Музруков

В начале оперативки Евгений Герасимович доложил Борису Глебовичу о том, что план месяца под вопросом. У меня сложилось впечатление, что у завода “горели” позиции, более серьезные по сравнению с блоком пластин, но блок этот был явно нетехнологичен, что давало Шелатоню возможность, нещадно критикуя наши чертежи, отвлечь внимание генерала Музрукова и сделать заявку на возможное в будущем изменение плана в нужную для завода сторону. Доклад Евгений Герасимович сделал стремительно и увлекательно.

После него Музруков говорит: “Ну ладно, Евгений Герасимович, с заводом все ясно, давайте послушаем теперь КБ-2”. Юрий Валентинович выпихивает на «ринг» меня. Собрав все силы, энергично докладываю Борису Глебовичу принцип работы блока. Понимая несовершенство наших чертежей, заявляю об их недостаточной технологичности и даю заверение Музрукову, что в ближайшие дни попытаемся найти с технологами завода более приемлемые для производства решения. Борис Глебович задал мне только один вопрос: “У кого еще есть подобные установки?” Я ответил, что в СССР мы (КБ-2) — единственные, а за рубежом — не знаю, публикаций на эту тему не видел. Наше Пятое Главное управление и Самвел Григорьевич (С. Г. Кочарянц. — Н. Б.) данное направление очень поддерживают. Объясняя особенности работы установки, по глазам Музрукова я видел, что он слушает не как начальник, а как инженер. Оперативка заканчивается, Борис Глебович принимает решение: “Ну, что ж, учитывая самокритичное выступление КБ-2, изготавливать блок пластин надо, равно как и все остальное, по чертежам КБ-2”.

Буквально через несколько дней “пинок” Евгения Герасимовича в наш адрес инициировал новое, более технологичное решение: пластины установить в специальную форму и в ней вспенить низкоплотный пенопласт. Такое решение было удобным заводу, так как один раз делается специальная пресс-форма с гнездами для установки пластин, после чего возможна “конвейерная” сборка: блок пластин превращается в набор “кирпичей”, устанавливаемых прямо на рельс РКУ без всяких каркасов. Это удобно и в эксплуатации. Итак, талантливая критика со стороны Евгения Герасимовича инициировала новое простое решение (кстати, пенопласт между пластинами был полезен и как гаситель дребезга)».

П. Д. Ишков: «Нельзя не отметить стремления начальника объекта знать обо всем новом, что осваивалось производством. Задача, которой занимались конструкторы нашего отдела, была совершенно новой, и шли мы по нехоженым тропам. Было трудно, и если бы не помощь Ю. Б. Харитона, Д. А. Фишмана и Б. Г. Музрукова, то неизвестно, на какой срок затянулось бы ее решение. Наконец наступил день, когда были изготовлены детали и должна была начаться сборка первых узлов в цехе 33. Было уже поздно, около 22.00, когда начали изготавливать первые детали. К 24.00 изготовили около десяти сборок, но когда они поступили на контроль, ни одной годной не оказалось. Запас деталей при этом исчерпался. Причины неудачи проанализировали, тут же сделали новые эскизы, которые направили в механический цех с указанием Бориса Глебовича, чтобы к утру все было готово. К 8.00 утра детали изготовили, и работа была продолжена с положительным результатом. Через четыре дня эшелон с изделиями отправился на полигон.

Живейшее участие Бориса Глебовича в процессе изготовления первых сборок, его советы и указания показали его отношение к нам, простым исполнителям. Говорил он тихим голосом, спокойно. Казалось, что он не переживал наших неудач. На самом деле он тоже нервничал, только умел не показывать свое состояние нам. В такой обстановке мы были спокойнее, меньше терялись, а самое главное, начальства не боялись и находили верные решения в очень сложных ситуациях».

В. Н. Лобанов: «Запомнился мне разговор с Б. Г. Музруковым, который состоялся в августе 1972 года по телефону. В это время я был начальником научно-исследовательского отдела газодинамического сектора. Тема разговора с Борисом Глебовичем была связана с тем, что в апреле 1972 года Е. А. Негин предложил мне возглавить развивающееся в институте направление по разработке газовых источников. Я согласился и вскоре стал участником совещаний, собиравшихся по пятницам у Д. А. Фишмана, но вопросами организации сектора (отделения) занимался практически в свободное от основной работы время. Борис Глебович спросил, как дела с организацией сектора. Я ответил, что есть трудности с поиском помещений, да к тому же я сильно занят как начальник отдела газодинамического сектора.

На следующий день мне прислали приказ по институту, подписанный Б. Г. Музруковым, которым я назначался начальником нового сектора и одновременно оставался начальником отдела газодинамического сектора. В приказе был перечень и сроки подготовки организационных документов. Этот приказ резко активизировал мою деятельность по организации сектора (отделения).

В 1973 году вновь созданным отделением была подготовлена к серийному производству первая конструкция нового типа прибора. Обычно начальный этап серийного производства любой новой конструкции таких приборов осуществлялся на заводе № 1 в цехе 33.

Внедрение в серию нашего детища шло трудно. При контрольных испытаниях новых приборов один из параметров не соответствовал требованиям КД. Обстановка накалялась. В это время последовало предложение Б. Г. Музрукова: результаты проверок, исследований и расчетов докладывать на еженедельных оперативках, проводимых в цеху. На каждой такой оперативке заслушивались результаты недельной работы, подводились итоги и составлялся подробный протокол с выводами и предложениями. На следующей неделе, согласно этому протоколу, указанные в нем исполнители докладывали результаты поисковых работ. Борис Глебович внимательно слушал доклады, в спокойной манере, тихим голосом задавал вопросы и в отдельных случаях формулировал предложения в протокол. Если кто-то не успевал выполнить задание предыдущих протоколов, Б. Г. Музруков, опять же тихим голосом, предлагал самому «провинившемуся» назвать срок выполнения работы. Его строгость и требовательность не выходили за рамки деловых и человеческих отношений.

На этих оперативках обстановка была спокойной, деловой, с четким соблюдением порядка совещания, при этом многие исполнители активно участвовали в решении научно-технических и организационных вопросов. Равнодушных не было. Сроки выполнялись, причины неудач удавалось быстро обнаружить. Таким образом шла успешная работа.

Это были наглядные уроки управления производственным процессом, которые запомнились на всю жизнь. Это была школа Музрукова, мудрого руководителя и обаятельного человека. Нам повезло — мы в ней учились».