Сергей Шахрай - Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

Не менее важно обеспечить правовыми и технологическими средствами гарантии раскрытия данных о владельцах сетевых ресурсов и дать возможности внешнего контроля со стороны общества за деятельностью цифровых корпораций. В сложившейся на сегодняшний день ситуации возник явный дисбаланс: об обычных цифровых гражданах известно буквально всё, а о «цифровых магнатах» неизвестно практически ничего.

Одна из ключевых задач: дать гражданам возможность по первому запросу получать сведения о том, какие операции на текущий момент производятся с их персональной информацией; каким образом и с какими целями она накапливается, обрабатывается и передается. Причем важно получать ответы не «в общем и целом», а в режиме реального времени: что происходит в текущий момент с персональными данными человека, кто и как ими пользуется?

Для решения всех этих проблем потребуется совместная работа ученых самых разных специальностей, включая компьютерщиков.

Уверен, давно настало время не просто фантазировать на тему «Цифровой Конституции», но формулировать конкретные идеи и предложения. У России есть все необходимое, чтобы не только первой в мире создать собственную суверенную «Цифровую Конституцию», но и стать инициатором международной конвенции о гарантиях и защите прав человека в цифровом мире, к которой должны присоединиться все страны — члены ООН.

Вот, написал я, что мы можем не успеть с нормальной многопартийностью и нормальным парламентом, потому как на дворе цифровая революция и депутатский институт исчезнет, как мамонты с лица земли, и понял, что надо бы объясниться поподробнее.

О чем это я?

Для начала, пожалуй, вернусь немножко назад и расскажу, как электронная система голосования изменила политическую систему СССР, а потом и России.

Дело было в 1989 году.

Я тогда постоянно продвигал идею, что право должно стать той областью гуманитарного знания, которая подлежит алгоритмизированию и автоматизации. Поскольку я был руководителем лаборатории правовой информатики и кибернетики в МГУ, то, кажется, с подачи Константина Лубенченко, Анатолий Лукьянов пригласил меня в аппарат Верховного Совета СССР. И там я вместе с ленинградскими программистами стал создавать для Съезда народных депутатов СССР и союзного парламента первую в стране систему электронного голосования. Потом аналогичный проект мы делали для Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР.

В работе съезда участвовали 2250 делегатов, времена единогласного одобрения остались в прошлом, а считать голоса вручную, по головам, было очень неудобно. Вдобавок постоянно бы возникал вопрос: а кто считал и честно ли считали? И поскольку бесконечно вставала тема доверия к результатам голосования и точности подсчета голосов, то мы придумали решить проблему с помощью современных технологий. И тогда руководство КПСС приняло решение о создании для Съезда народных депутатов СССР электронной системы голосования. В те времена компьютерам еще верили больше, чем самим себе.

То, что случилось потом, можно назвать «электронной революцией». Неожиданно для всех, включая меня, наша элементарная с технической, программной, алгоритмической точек зрения система произвела настоящий политический переворот. Думаю, что если бы те, кто в СССР решил внедрить идею электронного подсчета голосов, понимали, к чему это приведет, то депутаты голосовали бы до сих пор поднятием рук или бюллетеней.

В основе придуманной нами системы голосования лежала интересная идея. Смысл ее состоял в том, что норма права, норма закона, если к ней относиться профессионально, — это очень жесткая логическая конструкция. Юристы знают, что в ней имеется всего три элемента: гипотеза, диспозиция, санкция. И все они связаны между собой логическими функциями. Получается, что профессиональный юридический язык — едва ли не единственный язык, поддающийся алгоритму.

Исходя из этой позиции, я создал в МГУ лабораторию, а потом и обучающую экспертную программу. А человек, которому политбюро ЦК КПСС поручило создать электронную систему голосования, — Анатолий Иванович Лукьянов — вскоре стал председателем Верховного Совета СССР. Он в свое время заканчивал юрфак МГУ и, конечно, числился у нас в почетных членах, появлялся иногда на кафедре, на каких-то больших факультетских мероприятиях. В общем, он узнал, что при кафедре государственного права и строительства уже не первый год работает лаборатория правовой информатики и кибернетики, и пригласил меня.

Так или иначе, была создана команда, куда вошли программисты и математики из Ленинграда во главе с Александром Евгеньевичем Коршуновым и я. Мне поручили написать юридическую часть алгоритма голосования на съезде. То есть специалисты-электронщики должны были определить, какая нужна техника, какое быстродействие, какой процессор, какая защита… А мне надо было сформулировать и поставить им задачу: с какой целью и как должно работать на съезде все это «железо» и программы.

Это как раз была моя работа — к тому времени я уже, что называется, собаку съел, занимаясь изучением организации работы парламентов в сложных, то есть федеративных, государствах, где есть две палаты со своими регламентами, система взаимодействия между ними, особенности движения документов в законодательном процессе и так далее. Это была моя профессия. И задача моя состояла в том, чтобы описать русским языком (не математическим), как проходит процесс голосования: по каким вопросам требуется тайное, по каким — открытое, как считать голоса: от общего списка или от участвовавших в голосовании, как проводить тестовое голосование, какова роль ведущего голосование. И так далее.

Немного забегая вперед, скажу, что, когда мы эту систему создали, я почти год сидел за спиной, точнее сбоку, с левой стороны Президиума Верховного Совета СССР (потому что рядом со мной сидел Александр Коршунов или кто-то из технарей, которые отвечали за то, чтобы система не сбоила) и следил за тем, чтобы был правильно выбран режим голосования с юридической точки зрения, с точки зрения Конституции и регламента.

А дальше… Дальше шла работа по созданию этого самого алгоритма. Как сейчас помню, нам выделили небольшое помещение на третьем этаже в здании, где была приемная Президиума Верховного Совета СССР и размещался его аппарат. Так вот, все поверхности в этой комнате покрывали огромные склеенные листы ватмана, на которых мы старательно отрисовывали наши схемы. Сама по себе это была страшно интересная работа.

В итоге система была создана. После чего у каждого делегата на столе появилось четыре кнопки: «за», «против», «воздержался» и «не голосовал». Но последняя кнопка оказалась не очень-то и нужна. Режим «не голосовал» фиксировался автоматически.