Джо Байден - Сдержать обещания. В жизни и политике

Президент не дал французам, немцам и русским заключить контракты по восстановлению и отверг предложение президента Франции Жака Ширака – он говорил мне о своей готовности ввести войска в Ирак, если Буш согласится уступить часть контроля НАТО.

Даже летом 2004 года, когда его кампания против Джона Керри получила серьезную поддержку, Джордж Уокер Буш все еще мог разделить тяжесть иракской проблемы с международным сообществом. В этом сила американского президентства. Но тогда потребовалось бы наладить отношения, которые он разорвал в преддверии вторжения, и, возможно, даже проявить некоторое смирение. Предъявляемые к главе страны в связи с этим требования были серьезны как никогда, но то, что мы получили бы взамен, было неоценимо. «Я уверен, что вокруг президента есть люди, которые посоветуют ему отказаться [от идеи обращения к миру]», – сказал я тем летом.

Они скажут ему, что, обратившись к другим странам, он будет выглядеть слабым, что это будет признанием поражения. Я бы сказал им, что час гордыни и высокомерия давно миновал. Пришло время мудрого руководства. И прямо сейчас его может обеспечить только президент США.

Мир не последует за нами, если мы только и будем что потрясать оружием и требовать верности нашему видению просто потому, что верим в свою правоту. Мы должны дать другим причину, по которой они захотят посмотреть на некоторые вещи с нашей точки зрения и проникнуться нашим видением. И эта причина в кои-то веки должна сопровождаться не дешевым лозунгом про свободу и демократию. И не повторным утверждением провальной политики. Ей должна сопутствовать мудрость, с которой мы будем готовы признать свою неправоту, когда ошибемся, и решиться сменить курс и пойти верным путем.

Я искренне верил, что на выборах 2004 года американский народ проголосует за нового президента. В лице кандидата от Демократической партии они бы получили человека с опытом и характером. Джон Керри проработал в Сенате Соединенных Штатов почти 20 лет, и все эти годы был глубоко вовлечен в международные дела. А что еще важнее, он знал, что на самом деле означает посылать в бой молодых парней, и знал, что президент не должен делать этого легко, без четкой и определенной миссии, которая была бы поддержана страной. Джон – герой войны, который доблестно воевал во Вьетнаме и имел боевые награды. Он не только храбро служил своей стране, будучи молодым солдатом, но и нашел в себе мужество противостоять администрации Никсона и рассказать американскому народу, что происходит с солдатами и гражданскими лицами во Вьетнаме.

В ночь выборов мы с Джилл сидели дома и допоздна смотрели объявление результатов. Когда жена наконец сдалась и пошла спать, я все еще цеплялся за слабую надежду, что Керри может победить. По мере того как тянулась ночь, становилось ясно, что этого не произойдет. Я не спал всю ночь, судорожно переключая с одного канала на другой. Мне было ужасно жаль Джона, но я также очень переживал за страну. Джон упоминал о том, что планирует сделать меня госсекретарем, и я считал, что у нас есть реальная возможность исправить ситуацию в Афганистане, Ираке и в дипломатических кругах по всему миру. Я знал, каковы были бы мои первые шаги в Ираке, чтобы переориентировать наши усилия на обеспечение физической и экономической безопасности иракцев, позаботиться о таких базовых вещах, как электричество, топливо и очистка сточных вод. Я быстро положил бы конец неоконсервативной фантазии о скором и решительном переделе Ирака по нашему образу и подобию. Приватизация промышленности и создание демократических институтов были далекими целями, которые мы не должны были навязывать этой хрупкой, разрушенной стране. Я также знал, на каких ключевых республиканских лидеров мог бы рассчитывать, чтобы обеспечить реальную двухпартийную поддержку, и как найти с ними общий язык.

Выборы 2004 года стали еще одной возможностью, которую Джордж Буш растрачивал впустую. Кампания должна была стать для него платформой для общения с демократами. Но президент и его политическая команда использовали войну в Ираке как очередной повод вбить клин между американцами – как будто любой, кто не стоял за них до конца, не был патриотом, не поддерживал войска и спокойно относился к террору, как будто быть против них означало не принимать близко к сердцу интересы Америки.

Эта этика разделения проникла в Вашингтон с момента захвата республиканцами Конгресса в 1994 году – и до сих пор эта язва трагически разъедает нашу политику, наши институты и нашу повседневную жизнь. Что делает партийную борьбу настолько изнурительной – так это то, что она не ограничивается борьбой между двумя партиями, и, что бы там ни говорили ученые мужи, это гораздо больше, чем политический инструмент для победы на выборах. Она сформировала нашу культуру и наш национальный диалог. Мы потеряли способность не соглашаться, не становясь несговорчивыми, и спорить по существу, не подвергая сомнению элементарную порядочность оппонентов. Партийность разрывает узы привязанности, которые связывают штат со штатом, политическую партию с политической партией, гражданина с гражданином.

Я не спал всю ночь и все еще сидел у телевизора, когда утром в 6 часов спустилась Джилл. Она прошла через кухню в комнату с телевизором, и, подняв глаза, я увидел, что она стоит в дверях и смотрит на меня. «Ну что?» – спросила Джилл.

«Все кончено, – ответил я. – Мы проиграли».

Джилл явно была расстроена и не знала, что сказать. Я понимал: она не могла поверить, что страна снова избрала Джорджа Буша. Но я не мог отделаться от мысли, что ее огорчает нечто большее. Если бы Джон Керри победил на выборах, это закрыло бы вопрос о моей кандидатуре на пост президента Соединенных Штатов. И ей не нравилось то, что этот вопрос снова остался открытым. Я был почти уверен, что знаю, о чем она думает. Джилл беспокоило только одно. Она инстинктивно пыталась защитить меня и нашу семью – и понимала, что мое выдвижение на пост президента от Демократической партии в 2008 году будет означать, что всей семье Байденов придется пойти на серьезные жертвы.

В течение нескольких недель после поражения Джона Керри Джилл знала, что я подумываю о том, чтобы баллотироваться в 2008 году, но мы никогда по-настоящему не обсуждали это, даже когда оставались одни. Я не осмелился поднять эту тему во время нашей ежегодной поездки на День благодарения на остров Нантакет всего через несколько недель после выборов 2004 года. Традиции уезжать на Нантакет положила начало Джилл. Когда мы с ней еще только встречались, эта поездка уже была возможностью уехать всей семьей и закрыться от всего мира. Сначала мы с Джилл, Бо и Хантером арендовали на острове дом. Через несколько лет родилась наша дочь Эшли. По дороге мы с Джилл помогали детям составлять списки рождественских подарков. Джилл готовила большой ужин на День благодарения, мы играли в настольные игры, говорили о жизни – просто проводили время вместе. К 2004 году нам уже понадобилось несколько машин. Теперь у нас были две невестки и четверо внуков. По вечерам после ужина дети шли гулять, а мы с Джилл оставались дома и присматривали за малышами. Джилл раздавала им каталоги и помогала с рождественскими списками.