Сергей Красиков - Возле вождей

Под утро на дачу приехали врачи, чтобы увезти тело на вскрытие. Большой автомобиль подошел к самым дверям — все вышли на улицу, сняли головные уборы и низко склонили головы. Позже тело вождя, обложенное льдом и холодильными приспособлениями в специальном гробу, было выставлено на несколько дней для прощания в Колонном зале Дома Союзов.

Оттуда, кстати, мне пришлось вызволять и доставлять домой русского военного дипломата, автора книги «Пятьдесят лет в строю» генерала Алексея Алексеевича Игнатьева. На улице творилось такое, что выходить из Колонного зала Алексею Алексеевичу показалось небезопасным, и он упросил довезти его до дому.

О том, что движение народа к Колонному залу для прощания с покойным И. В. Сталиным было якобы не организовано, написано много и несправедливо. Маршруты движения масс были расписаны. Линейные и руководители колонн назначены. Но публика организованной быть не желала и сама создала несколько критических ситуаций с человеческими жертвами.

Мы же с генералом Игнатьевым на служебной «Победе» и по служебному маршруту добрались благополучно.

Девятого марта 1953 года наше подразделение было выставлено цепочкой перед Мавзолеем. Я стоял с левой стороны вторым от входа в ворота, первым — ныне покойный капитан Петр Кабанов. Выставили нас в шесть часов утра. Было очень прохладно, сыпал крупитчатый снежок, а траурная процессия из Колонного зала вышла лишь в восемь часов и двигалась неимоверно медленно. Мы же стояли в полулетней форме одежды: в шинелях, шапках-ушанках и хромовых сапогах. Чувствовали, как ноги примерзают к подошвам. Однако двигаться запрещалось.

Но вот траурный кортеж появился на Красной площади. Остановился перед Мавзолеем. Руководители партии и Советского правительства поднялись на Мавзолей. Траурный митинг открыл Н. С. Хрущев. Выступили Г. М. Маленков, Л. П. Берия, В. М. Молотов.

Л. П. Берия сказал: «Враги Советского государства рассчитывают, что понесенная нами утрата приведет к разброду и растерянности в наших рядах, но напрасны их расчеты: их ждет тяжелое разочарование.

Кто не слеп, тот видит, что наша партия в трудные для нее дни еще теснее смыкает свои ряды, что она едина и непоколебима.

Кто не слеп, тот видит, что в эти скорбные дни все народы Советского Союза в братском единении с великим русским народом еще теснее сплотились вокруг Советского правительства и Центрального Комитета Коммунистической партии».

Ошибся Лаврентий Павлович: распалось и братское единение народов, разъединилась и КПСС. Враги торжественно потирают руки и не перестают по случаю и без случая выплескивать ушаты помоев на развалы партии и Советского государства.

Речи Г. М. Маленкова и В. М. Молотова были дежурным набором фраз. Хотим мы сегодня того или не хотим, но тогда над Красной площадью Москвы, как и над всей землей Советского Союза, опустилось траурное небо. И совершенно необычно было видеть в столь скорбное для Родины время радостных и улыбающихся Лазаря Моисеевича и Юрия Лазаревича Кагановичей: первого на трибуне Мавзолея, второго — в первой шеренге готовящегося к траурному маршу подразделения академии Жуковского.

Ларисе Николаевне Васильевой в книге «Кремлевские жены» почему-то было угодно похоронить Юрия Лазаревича в 1952 году. Потому я бы адресовал ее к хроникальным кинокадрам похорон И. В. Сталина, где и сегодня возможно убедиться, что в начале марта 1953 года отец и сын Кагановичи были живы и на траурной церемонии не скрывали своей радости по поводу случившегося.

Да и в списках офицеров той же академии Жуковского можно уточнить, когда, в какое время Юрий Лазаревич выписался из состава офицеров указанного заведения.

После траурного митинга тело усопшего перенесут в секционный зал Мавзолея и забальзамируют. Но вскоре труд огромного количества ученых будет обесценен. Через несколько лет по капризу Н. С. Хрущева тело И. В. Сталина глубокой ночью из Мавзолея вынесут, подвергнут кремации и захоронят между Мавзолеем и Кремлевской стеной. Но напрасно мстительный восприемник будет пытаться замалчивать и развенчивать деянья предшественника, предшественник и сегодня, как по велению судьбы, один каменно выдвигается из-за Мавзолея и приветствует проходящих мимо соотечественников, принимая парады немногочисленного российского воинства.

Некогда на берегу Енисея в Туруханском крае стояла беломраморная статуя вождя, которую было видно и с суши, и с проходивших по реке кораблей. По указанию Хрущева монумент сбросили в реку, и теперь, когда пароходы проходят по чистой и прозрачной воде, людям видна на дне фигура человека, чьи гигантские усы от переката волн как бы шевелятся.

Другие же находящиеся в многочисленных запасниках памятники, кажется, ждут своего часа, чтобы в одну из ночей выйти из подземелий и встать на пьедесталы на главных площадях и улицах городов.

Развенчание культа Сталина не только подорвало коммунистическое движение, но больше всего ударило по детям, которым по случаю и без случая стали тыкать в глаза «прегрешениями их отца». Дети стали искать способы избавления от напастей. В конце февраля 1956 года Светлану Иосифовну пригласил к себе А. И. Микоян и, вручив ей доклад о развенчании культа Сталина, сказал: «Прочитай, а затем поговорим, если нужно».

И если Василий Иосифович избавления упреков от соотечественников не избежал, то Светлана Иосифовна в 1966 году попросилась в Индию для передачи родственникам праха своего мужа.

По ходатайству А. Н. Косыгина, С. И. Аллилуева получила визу на две недели и просрочила ее на три месяца. Советское правительство во главе с Л. И. Брежневым забеспокоилось и попросило соотечественницу вернуться восвояси. 5 марта 1967 года Светлана приехала в советское посольство в Индии, имея билет до Москвы на 6 марта. Встретилась с послом Бенедиктовым и с ним отобедала. 5 марта — день смерти ее отца, но никто, в том числе и посол, даже не выразил ей простого человеческого сочувствия. Светлану оставили одну наедине со своими невеселыми мыслями. Ночью она ушла в посольство США и с помощью дипломатов вылетела в Швейцарию, а затем в США.

По мнению экспертов-финансистов, в одном из швейцарских банков она получила довольно-таки значительную сумму, лежавшую с 1905 года. Деньги С. И. Аллилуевой выдали на предъявителя, по предъявлении второго номера газеты «Искра», в третьей статье которой на первой полосе она подчеркнула синим карандашом третье предложение.

Великий конспиратор И. В. Джугашвили-Сталин на всякий случай передал дочери свой партийный банковский шифр, который на этот раз ей очень пригодился. Без уверенности в получении этих денег она вряд ли рискнула бы эмигрировать. Этих денег вполне бы хватило беженке на безбедное существование, не будь она в Америке новичком и по-советски наивно-доверчивой. Большая часть их осела в руках домовладельцев, издателей и адвокатов.