Вадим Верник - Свободный полет. Беседы и эссе

— А для Андрея Сергеевича таких поблажек нет?

— Почему же? Например, во время съемок фильма «Рай», когда мы приезжали домой, я могла начать варить макароны — и в час ночи, и в два.

— Макароны ночью?! О каком здоровом образе жизни тогда вообще может идти речь?

— Честно тебе скажу: я больше всего люблю есть по ночам. Наутро пробежишь десять километров, и опять в форме.

— Не могу не отметить твой потрясающий цвет лица — кожа идеальная.

— Ну, в современном мире я считаю, что это просто распущенность — не ухаживать за собой. Потому что это элементарно: три дня детокса в месяц и уже по-другому кожа чувствует себя. Наверное, генетика тоже влияет. Но в принципе на том, как ты выглядишь, не надо особо зацикливаться. Мы же всегда знали, что нужна гигиена, и точно так же сегодня надо знать, что необходимо пить чистую воду и так далее. Если ты элементарно не следишь за своим внешним видом, то ты просто воруешь у себя качество жизни, вот и все.

— Точно сказано. А насколько тебя захватил мир моды?

— Моду я воспринимаю достаточно отстраненно. Я люблю удобную одежду и очень внимательно слежу за тем, чтобы вещь не была в тренде — чтобы не была узнаваема. Например, я начала носить тяжелые ботинки с того момента, как познакомилась с Кончаловским. Он привел меня в магазин и купил мне мужские ботинки. Это был 1996 год. Эти ботинки я ношу до сих пор. Для меня стиль — это возможность надеть какую-то вещь и сегодня, и через 20 лет. Вообще, для того, чтобы делать модные покупки, необходимо определенное настроение. Ты не представляешь, какой кайф ходить в магазин с Андреем Сергеевичем! У него идеальный вкус. Он очень хитро умеет компоновать вещи, — это видно и по тому, как он сам одевается. И я всегда знаю, что буду лучше всего выглядеть в той одежде, которую он мне выбирает.

— Я смотрю на тебя, Юля, и понимаю, насколько глаза отражают душу человека. У тебя удивительно светлые глаза, такой ясный взгляд.

— Мои глаза, может, и кажутся светлыми, а там, на дне, могут быть очень темными. Еще Толстой сказал: «Какое заблуждение отождествлять красоту с добром». Это, конечно, спорит с фразой Достоевского «Красота спасет мир».

— Ты сейчас улыбнулась, и с улыбкой твои глаза еще красивее. Улыбайся, пожалуйста, почаще!

— Спасибо, Вадим. Вообще необходимость улыбаться — это не пустые слова. Это бывает непросто, но это нужно делать в любом состоянии. Это как необходимость постоянного движения. Вот я, например, точно знаю, что если не смогу бежать, то буду идти. Если не смогу идти, то буду ползти. Если не смогу ползти, то как-то буду делать зарядку пальцами. Точно так же и улыбка. Растянул рот в улыбке, а потом над собой засмеялся, что растянул, — и организм откликается, а значит, откликается судьба… Как-то пафосно это прозвучало.

— Совсем не пафосно, Юля. Это отличный финал для нашей беседы. Живой и настоящий.

— Ну хорошо, если так. (Улыбается.)

Чем отличается вечерний Иван УРГАНТ от утреннего или дневного? Думаю, особенно ничем. Иван всегда в тонусе. Стремительная походка, мгновенная реакция. Он буквально ворвался на телеэкран, и уже кажется, что Ургант был всегда. У него хорошая наследственность: бабушка, Нина Ургант, — прекрасная актриса, отец, Андрей Ургант, — актер и шоумен. Но Иван обошел по популярности не только близких родственников, но и многих опытных и маститых коллег.

— Ваня, я с уважением отношусь к тебе. Но меня удивляет степень твоей закрытости. Я прочитал разные твои интервью и не узнал из них ничего, кроме того, что тебя зовут Иван и фамилия твоя Ургант.

— Нет, ну подожди, не руби сплеча. Мне кажется, для тех, кто хочет меня узнать, мои интервью как раз являются наилучшим ключом для того, чтобы попасть в маленький ларчик моей души.

— Маленький ларчик души… Но видимо, мой ключ проворачивается, его заело.

— Вадим, я предлагаю просто начать, просто поговорить.

— Когда ты смотришь на себя в зеркало, ты себе чаще всего нравишься?

— Всё зависит от того, насколько близко к зеркалу я подхожу. «Мой хороший», — говорю я, глядя на себя в зеркало. Редко можно встретить такого красавца, как я. А вот что касается творческих каких-то вещей, я, конечно, самоед. Самоед, рефлексирующий неврастеник. Переживаю, страдаю и сомневаюсь.

— Недавно режиссер Александр Молочников предложил тебе сняться в своем дебютном фильме «Мифы». (Интервью с Иваном Ургантом мы делали в 2016 году. — Прим .)

— Пока я в кадр не вошел, это еще ничего не значит. Но если всё сложится, мы с тобой ведь оба будем там сниматься.

— Да, я уже готовлюсь к своему актерскому дебюту. Кстати, что ты мне можешь посоветовать как профессионал?

— Очень здорово, что именно за актерским советом ты пришел ко мне, потому что ты — журналист, чей вкрадчивый голос проникал в уши девяноста восьми процентов талантливых актеров в этой стране. Конечно, ты сделал несколько правильных вещей и не допустил ошибок: во-первых, ты не стал спрашивать совета у своего брата, во-вторых, ты не стал спрашивать у всех остальных, а в-третьих, ты спрашиваешь совета у меня. Так вот, Вадик, помни: нет ничего непоправимого, ты всегда можешь изъять все копии с помощью суда и сжечь их, если тебе не понравится. Если что, мы надавим административным ресурсом и закроем картину.

— Прежде чем картину закрыть, ее надо как минимум снять. Все-таки какой совет ты можешь мне дать?

— Никакого совета по поводу актерства. Стоит, наверное, прислушиваться к тому, что говорит тебе режиссер. По крайней мере, я всегда стараюсь это делать. Я не могу похвастаться такой широкой, большой актерской карьерой по некоторым причинам. Одна из которых: я и не искал особенно этой карьеры. Но тем не менее я жду, что найдется какой-то человек, который раскроет во мне этот закрытый, слипшийся бутон, и он распустится. Я верю, что в кино важно очень точное попадание человека в роль. Очень важно точное попадание в персонаж, в фильм, в канву, внутри которой он находится.

— У тебя были такие попадания?

— Мне кажется, люди, которые смотрят кино и видят меня на экране, всё равно помнят о том, кто я и где я.

— А может, и не надо ничего менять?

— Возможно, и не надо. У меня нет никакого страшного комплекса актера, потому что я, честно, к этой профессии отношусь очень скептически. Надо любить эту профессию, свято любить и посвящать этому жизнь, всего себя, невзирая на успехи или неудачи, невзирая на востребованность или невостребованность.

— Постой, ну ты же все-таки профессиональный актер. Окончил театральную академию в Питере.