Вадим Верник - Свободный полет. Беседы и эссе

— А разве можно было вдруг, ни с того ни с сего уехать из Киева в Лондон заниматься балетом? Как это всё случилось?

— Мама позвонила папе в Португалию. Сказала, хорошо было бы, если бы он переехал работать в Лондон, тогда и мы бы туда перебрались — там есть хорошая балетная школа. Вот такая идея у нее появилась. Но она даже не думала, что отец что-то предпримет. А он позвонил другу… У папы был друг, тоже строитель, который из Португалии переехал в Лондон. Так вот, этот друг пошел в балетную школу, поговорил с директором и узнал, что нужно для поступления. Мы подготовили диск, записали часть урока, часть танцев и отослали туда. Я понравился, и мне прислали приглашение на просмотр. Мы с мамой приехали, я выступил перед комиссией, и меня взяли. Легче было бы, конечно, поступить в старшую школу. Там и обучение дешевле, и меньше лет учиться. Все приезжают поступать в старшую школу. А я поступил в младшую. Обучение там в три раза дороже — тридцать две тысячи фунтов в год. И там же, на территории школы, ты живешь. Можно вечером выйти в парк. Школа расположена в закрытом парке, там олени, попугаи огромные. Когда я туда приехал, мне показалось, что я попал в книжку о Гарри Поттере. Здание школы очень красивое. Раньше это был летний королевский дворец, и королева отдала его под школу. Конечно, всё это было очень интересно.

— А английский язык ты знал?

— Нет, не знал. Поначалу было сложно догадаться, что от меня хотят. Но через полгода я уже потихоньку научился разговаривать и понимать.

— Ты скучал по дому?

— Только в первые дни. Через неделю уже всё прошло. Я давно хотел вырваться из той жизни, киевской. В Киеве я ведь четыре года жил с мамой в одной комнате. Наши кровати стояли совсем рядом. Даже в Херсоне у нас было три комнаты — у меня своя жизнь, у мамы своя. В Киеве всё происходило на глазах друг у друга. Меня это напрягало — постоянно быть с мамой, под ее давлением. Мне хотелось вырваться на свободу.

— А отец переехал в Лондон?

— Нет, он остался в Португалии.

— То есть в результате в Лондоне ты оказался один.

— Да, и парк вокруг школы долго был для меня воплощением Англии. Другую Англию я увидел, только когда перешел в старшую школу и перебрался жить в город.

— Скажи, а в Англии у тебя были успехи с самого начала? Ты и там лидировал?

— Наверное, да. В Киеве я был лучшим в классе. Хотя в Лондоне ребята в школе были на два года старше меня, я в свои 13 лет по уровню подготовки совпадал с ними. У них школа довольно слабенько начинается. Детей не заставляют вообще, до них даже дотрагиваться нельзя. Конечно, сложно, когда не заставляют, но это чему-то учит. Я теперь могу с любым педагогом и в любой атмосфере работать. Меня не надо заставлять, не надо контролировать, мне не надо говорить «тяни стопы». Там детей не тянут, из них ничего не лепят. Там нужно только упорство, чтобы развить свой талант.

— В труппу Королевского балета тебя приняли автоматически?

— В труппу из школы отбирают очень редко. Могут вообще не взять никого, а могут взять одного-двух человек из 24 выпускников. Тогда взяли меня и еще одну девочку. И всё. Из-за этого бывает сложно, когда приходишь в театр: ты никого не знаешь, тебя никто не поддерживает.

— То есть ты опять попал в экстремальные условия.

— Да. Во-первых, люди в театре намного старше тебя. Во-вторых, в театре традиционно плохо относятся к начинающим. Ты не имеешь права разговаривать ни с солистами, ни с премьерами. Такие правила. Всё это не так буквально соблюдается сейчас, но многие правила, тем не менее, остались. Когда я пришел в театр, у меня не было друзей. И из-за того, что я сразу танцевал хорошие партии, мне было сложно найти кого-нибудь…

— …кому бы это нравилось кроме тебя самого?

— Вот именно. После первого года меня, правда, перевели уже к солистам. Там всем лет по тридцать было. А премьером в театре можно было стать и в тридцать два.

— У тебя всё случилось гораздо быстрее.

— Все-таки вначале был кордебалет, я в последней линии стоял, палочку носил. Еще в школе мои педагоги говорили: вы тут танцуете, учитесь, а придете в театр, будете палочку держать. Таким образом, я думаю, они стараются сломать человека, чтобы у него не было желания просить денег или ролей. В театре, когда я только пришел и начал занимался в зале, ко мне часто подходил педагог и говорил: «Не прыгай выше премьера». Представляете?

— Понятно: не здоровайся с премьерами, не общайся с премьерами и делай хуже, чем премьер.

— Да-да-да. Говорили, кордебалет тебе полезен, ты учишься актерскому мастерству.

— А твоя натура бунтовала против таких жестких правил?

— Я не бунтовал, наоборот, я терял интерес. Когда тебе долго не дают ролей… Мне в первый месяц работы дали Золотого божка станцевать в «Баядерке».

— Это ведь труднейшая партия.

— Всё прошло успешно, и после этого шесть месяцев вообще ничего, даже с палочкой не выходил. Вот такие традиции, так воспитывают. В результате я почти перестал появляться в театре. Сидел дома, телевизор смотрел, на тусовки ходил, не знал, что мне делать. Директор, даже если он в тебе заинтересован, не будет за тобой следить или что-то подсказывать. Педагоги все англичане, они своих тянут. Довольно сложно мне тогда было. Пока мне опять не дали хорошую роль — я станцевал па-де-труа в «Спящей красавице». Это как-то меня подстегнуло, подняло самооценку.

— Но ведь уже через год работы в театре ты стал солистом.

— Когда меня сделали солистом, я очень удивился: за что?! Я ничего такого гениального не сделал. Но, я думаю, там видели мой потенциал. Поэтому в первый год они меня особенно и не задействовали. Не было смысла разучивать со мной небольшие роли, шить на меня костюмы, если через год я все равно уже не буду это танцевать.

— Премьером английского Королевского балета ты тоже стал очень рано.

— Да, в 19 лет. При нынешнем директоре такого вообще не случалось. Да и в истории Королевского балета не было примера, чтобы кто-то получил этот титул в таком возрасте. Второй год уже был очень перспективным. Мне дали главную партию в «Баядерке». Критики были в восторге. С этого момента у меня не было простоев. Началась упорная работа. Поначалу было очень интересно, пока ты еще не премьер, когда есть к чему стремиться, за что сражаться. И вот в какой-то момент директор меня вызывает и говорит: «Делаем тебя премьером». Буднично так, никакого праздника, ничего.

— После этого в твоей жизни всё изменилось?

— Ты переходишь на другой этаж и получаешь место в раздевалке премьеров. Теперь с тобой в комнате только два человека… Но тут другая крайность. Раньше, если ты, например, опоздал, всегда кто-то тебе выговаривал или жаловался на тебя. А когда ты премьер, делай что хочешь, никто не имеет права тебе даже слова сказать. Мне это понравилось: никто тебе нервы не портит, спокойно работаешь.