Вадим Верник - Свободный полет. Беседы и эссе

— Познакомились вы в Москве?

— Да, я провел с ним какое-то время. Он настолько настоящий, всегда говорит правду. Даже если это гадость, он говорит: «Уважай, что я тебе говорю правду». Это, действительно, человек, который живет, как он хочет. Милиция даже приезжала, потому что он курил в общественном заведении, но ему всё равно. Он единственный человек, которому Королевский балет разрешил курить в театре, потому что он принципы свои не сдает.

— В одном журнале я видел фотографию, где вы с Рурком на боксерском ринге.

— Я очень люблю бокс. Я хотел быть боксером. Когда я гимнастикой занимался, — там, в спортивном центре, было и боксерское отделение.

— Почему же ты пошел на гимнастику?

— Мама отдала. Поэтому, возможно, у меня остался осадок.

— Не расстраивайся. Я тебя с профессиональным боксером познакомлю, с Костей Цзю. Думаю, вы найдете общий язык… Состоялся ты не в спорте, а в балете. Я тебя не спрашивал раньше: когда ты понял, что в своей профессии можешь сделать больше, чем другие?

— Я этого никогда не понимал. Когда в 19 лет я стал премьером, у меня исчез всякий интерес. На сегодня я уже исчерпал всё, что могу сделать в балете, и уже не знаю, чем себя занять дальше. Профессиональные навыки нарабатываются в студенческие годы, а потом тебе сорока минут в день достаточно — кровь прогнать, ногой чуть-чуть подрыгать, и этого достаточно, чтобы выходить на сцену и играть.

— Так всё прозаично… Ты, я знаю, никогда не занимаешься в балетном классе со всеми, только индивидуально.

— Я не люблю, когда собирается масса людей. Больше трех человек — это уже для меня напряжение какое-то. Урок — это, к сожалению, когда 40 человек делают одно и то же. Со студенческих лет я опаздывал всегда на уроки, меня выгоняли, и из-за этого я научился сам делать урок, то есть это дало мне возможность разработать свою какую-то тактику или технику. Мой урок длится 35–40 минут, а обычный класс — где-то час пятнадцать.

— Куда хотелось бы двигаться дальше, если все-таки продолжать заниматься балетом?

— К сожалению, я сейчас не вижу хореографов, которые могли бы сделать что-то гениальное, — вообще, что-то интересное, что-то новое. Мы пытались найти, но всё сходит на нет. Сейчас много иностранных хореографов привозят в Россию свои произведения, которые за рубежом были поставлены лет 20 назад, — всё уже давно пережевано. Я сейчас в театре «Манон» учу…

— …балет знаменитого хореографа Макмиллана.

— И мне уже лень, то есть у меня нет желания, какого-то драйва учить что-то новое. Нет того, что было в 18 лет.

— Ты вообще по натуре депрессивный?

— Нет, не депрессивный, но одинокий, то есть всегда один. Первый год в Москве вообще один жил, то есть ни с кем не общался. Потом одного друга нашел, но, в принципе, я люблю состояние, когда я один. Я помню еще в Королевской школе в Лондоне, когда я учился, у нас в классе было 17 человек. Мы все должны идти гулять в парк. А я не шел с остальными. Мне не нравится даже, когда три человека собираются вместе. Когда один на один, то складывается определенное состояние, а если появляется третий человек, то он оказывается лишним.

— Серёжа, а какая все-таки у тебя сейчас цель?

— Никакой. Я хочу ее найти, но до сих пор не нашел.

Три недели назад, например, я посмотрел по телевизору единоборства какие-то и начал тренировать пальцы, мышцы, то есть верхнюю часть тела. Меня это заинтересовало. Я теперь в спортзале по четыре часа качаюсь, пробую какие-то удары.

— Еще бодибилдером станешь!

— Нет-нет, тут аккуратно, всё грамотно. Если с маленьким весом работать, ты, наоборот, красивые мышцы себе построишь. И меня это заинтересовало — у меня есть груз, который мне нужно поднять. А как только мне надо идти на репетицию, этот драйв прерывается, и я становлюсь злым, раздраженным. Потому что если я сейчас порепетирую с девочкой-балериной, то устану и не выполню свою спортивную программу. Я полностью устремился в эту сторону, и балет мне теперь как будто мешает. Недавно я сделал астрологический прогноз: возможно, в 27 лет я поменяю профессию — уйду из балета в кино.

— А ты понимаешь, что этому тоже нужно учиться? Техника речи и так далее.

— Если ты попадаешь там к правильным людям, то они научат. Там большие профессионалы.

— «Там» — это в Голливуде?

— Да, в Голливуде. Я люблю масштабные, дорогие фильмы. «Рэмбо», в принципе, ни о чем, но это дорого сделано, и это интересно. Уже поступило предложение от Микки Рурка. Он собирается делать кино как продюсер и позвал меня сыграть небольшую роль.

— А как обстоят дела с кинопроектом про Нуреева, о котором ты мне рассказывал раньше?

— Проблема в том, что фильм про Нуреева хотят снимать, как минимум, четыре режиссера в год. Постоянно тебе приходят предложения. Сейчас я, например, слышал, что в Голливуде хотят снять мощный фильм про Нуреева. Если проберусь туда, если получится…

— Серёжа, сегодняшняя наша встреча висела буквально на волоске. Никто не знал, придешь ты или не придешь.

— Честно говоря, я не хотел проводить эту встречу. Я не считаю правильным, когда мне говорят: «Распишись на своих фотографиях, мы будем их продавать с автографом». Да и настроение у меня сейчас совсем не для общения. Я исчез на несколько дней. Мне многие звонили, а я никак не реагировал на эти звонки. Но когда вы, Вадим, мне позвонили, я понял, что не смогу вас подвести, потому что вы очень хороший человек.

— Спасибо, Серёж. Мне приятно это слышать. И хотя карты судьбы предсказали тебе скорую смену профессии, я все-таки надеюсь, что ты обратишься еще к одному астрологу и он скажет: «Нет, Сергей, ты должен танцевать. Ты нужен балету, и балет нужен тебе».

— Посмотрим. (Улыбается.)

Прошло еще несколько лет. С балетом Сергей Полунин не расстался. Он не связан сегодня формально ни с одним коллективом (труппу Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Сергей покинул в 2016 году), но готовит достаточно много самостоятельных проектов, с которыми выступает по всему миру. А недавно пришла новость о том, что Полунин станет художественным руководителем балетного училища, которое построят в Симферополе. Он начал сниматься в кино. В голливудском детективе «Убийство в восточном экспрессе» его партнерами стали Кеннет Брана, Пенелопа Крус и Джонни Депп, а в боевике «Красный воробей» — Дженнифер Лоуренс и Шарлотта Рэмплинг. Сыграл Полунин и в английской картине Рэйфа Файнса «Нуреев. Белый ворон», — правда, не самого Нуреева, а премьера Кировского (ныне Мариинского) театра Юрия Соловьева, с которым Нуреев дружил. Роль небольшая, почти без слов. Но когда на экране Соловьев — Полунин зависает в балетном прыжке, становится понятно, что лучше Сергея Полунина исполнить этот танец не смог бы никто!