Наталья Бондарчук - Сергей Бондарчук. Лента жизни

В Киеве Бондарчук снимался в фильме «Тарас Шевченко». Ему наконец предложили работу в кино – главную роль.

Есть несколько версий относительно того, кто и как предложил режиссёру фильма Игорю Савченко попробовать на роль Шевченко Сергея Бондарчука. Наиболее вероятная – его порекомендовал Сергей Герасимов.

Сергей Фёдорович познакомился с Игорем Андреевичем Савченко, когда ещё учился во ВГИКе. Перед режиссёром предстал полный сил молодой человек, обросший бородой, с густыми тёмными волосами и чёрными цыганскими глазами. Бондарчук тогда ещё снимался в роли Валько. Даже отдалённо он не имел ничего общего с Шевченко. Выслушав, как Бондарчук читал отрывок из «Дневника» поэта, Савченко покачал головой:

– Так живописуют плохие чтецы на радио. – А на прощание сказал: – Случай довольно сомнительный; закончите съёмку, сбреете бороду – тогда и поговорим.

На следующую встречу Бондарчук шёл более подготовленным. Он и раньше знал многие стихи поэта, неплохо, как ему казалось, читал их, но к этому разу успел прочитать весь «Дневник» и даже сделать кое-какие выписки. С режиссёром состоялся продолжительный и обстоятельный разговор. Позднее Сергей Фёдорович вспоминал: «Многие из оценок Игоря Андреевича казались тогда резкими, неожиданными. “Шевченко был Гамлетом, мыслителем драматической судьбы”. Потребовался немалый срок, чтобы осмыслить, прочувствовать изнутри всю глубину этого утверждения».

Мне очень повезло в жизни, что я смогла достаточно подробно расспросить моего старшего друга, удивительного режиссёра и друга моего отца Владимира Наумова о периоде съёмок фильма «Тарас Шевченко». Владимир Наумов и Александр Алов были учениками Игоря Савченко. Курс в шутку называли – «конгломерат безумствующих индивидуальностей». И действительно, это были совершенно разные люди, которых я впоследствии узнала: Александр Алов, Марлен Хуциев, Сергей Параджанов, Юрий Озеров и другие. Савченко начал подготовку к «Тарасу Шевченко» и дал первое задание: «Ребята, ищите Тараса». Зная, как Сергей Бондарчук прекрасно сыграл у них Юлиуса Фучика, Алов и Наумов горой стояли за своего друга. Сергей Параджанов предложил Гната Юру. И даже пошёл на свойственный ему авантюрный поступок. Привёз из Харькова народного артиста СССР Гната Юру, сбрил ему брови, которые не вырастают, и заверил его, что именно он будет играть Шевченко. Савченко сказал Параджанову, что Гнат – актёр замечательный, но пробовать его не будет, никак он не годится. Щепкина может играть, а Шевченко – нет. А когда Савченко узнал, что сотворил с ним Параджанов, утвердил Гната на роль Михайла Щепкина. Так Гнат оказался без бровей, но с ролью. На роль Тараса Шевченко Савченко утвердил Сергея Фёдоровича.

«Мой поединок с Игорем Андреевичем начался на первой съёмочной пробе, – вспоминал Сергей Фёдорович. – И я оказался битым. Со всей добросовестностью, не изменяя, как казалось, чувству правды, я прочёл шевченковские стихи из сценария. И сразу же вызвал резкое замечание режиссёра:

– Играете себе в карман…

– Я играю в меру своих чувств.

– Играйте в меру чувств Шевченко! – последовало требование. Прав был режиссёр: он хотел увидеть качества, необходимые для исполнителя роли Шевченко. Но в то время я ещё не мог так играть, ибо не успел познать его».

Не всё гладко шло и на съёмочной площадке. После одной из таких трудных смен, когда Бондарчук, усталый, возбуждённый, раздосадованный неудачей, собирался в гостиницу, к нему подошел Игорь Андреевич. Певуче растягивая слова, он спросил:

– Ты не спешишь? Может, пройдёмся?

Дорога проходила мимо небольшого яблоневого сада, посаженного на студийной территории.

– Ты знаешь историю этого сада? – спросил Савченко.

– Нет, – думая о предстоящем режиссёрском «разгроме», ответил Сергей.

– Так вот, этот сад до войны посадил тут Довженко, Александр Петрович.

– Я снялся у Александра Петровича в фильме «Мичурин», – подхватил Сергей. – Снимали мой крупный план, единственный в фильме. Я собрался, жду указаний от режиссёра, а их нет. Спрашиваю: «Александр Петрович, а всё-таки что я должен здесь сыграть?» Он не сразу ответил. Посмотрел на меня, вокруг, в камеру заглянул, помолчал и уже потом, торжественно, как будто величайшее задание давал, сказал: «Вы должны сыграть сейчас отношение простого человека к науке».

Савченко рассмеялся:

– Узнаю! Но он прав, прав.

– Я наблюдал, как снимался один эпизод в «Мичурине», – продолжил Сергей. – Он говорил: «Вот эту стенку перенесите справа налево, перегородку уберите…» Потом декорацию обставляли… Мичурин увлекался собиранием часов, даже сам их чинил. Собрали часы отовсюду, уникальные. Довженко сам проверял каждые часы и находил им место. Он снимал тщательно и мучительно…

– Да-да, – подтвердил Савченко. – «Кино – искусство одержимых», – сказал однажды Довженко.

– Мы с Довженко разные люди, – продолжал Савченко. – Но знаешь, за что я его больше всего люблю? За то, что этот человек – настоящий художник. Художник с большой буквы. Никому из нас не пришло в голову посадить тут сад, а он сделал это. Человек, что бы он ни делал, если не имеет конечной целью созидание, не может быть художником. Запомни, Сергей, – сказал на прощание Савченко. – Роли играют только чиновники. Да и то – одни играют в нашей жизни маленькую, почти незаметную роль, другие – чуть побольше, но не ими определяется наша жизнь. Художники же создают образы. Если хочешь быть художником – стерпи унижения, вынеси страдания, умри, но душу свою не закладывай.

Сам Игорь Савченко проделал поистине титаническую работу, готовя к производству фильм «Тарас Шевченко». Было прочитано свыше трёхсот книг и разных материалов о поэте, его современниках, эпохе, множество свидетельств и документов. Он делился всем этим богатством со своими учениками и Сергеем Бондарчуком. И при этом Савченко часто болел, ему не давали покоя головные боли, угнетала организационная неразбериха на киевской студии, и очень беспокоило повышенное внимание к фильму. Сергея Фёдоровича потрясла эрудиция режиссёра, его неутомимость, высокая требовательность к себе и огромная работоспособность.

У меня с Владимиром Наумовым оказались одинаково любимые эпизоды в фильме «Тарас Шевченко», с той лишь разницей, что Владимир Наумович присутствовал на площадке, когда снимались эти сцены. «Никогда не забуду, – признался мне Наумов, – как изнывающие от скуки офицеры придумывают: “А не позвать ли ссыльного Шевченко, господа? Пусть нас развеселит, а потом выпорем”. Приводят Шевченко, он всё сразу понимает, но берёт предложенную рюмку водки и произносит свой монолог: “Я выпью за ваших матерей, господа, которые в муках произвели вас на свет и возложили на вас светлые надежды”… Своими словами он устыдил офицеров, и они не посмели глумиться над Шевченко».