Алексей Казаков - Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

Заметив недоуменный взгляд подчиненного, генерал добавил с усмешкой:

— Надеюсь, оно не понадобится. Это некая формальность. Или перестраховка, если угодно. До встречи, Павел Алексеевич.

Исчезновение Миллера было шоком не только для сотрудников РОВСа и эмигрантской русской общественности, но и для всех, кто понимал, о фигуре какого уровня идет речь. Французские газеты выходили с аршинными заголовками на первых полосах, рассказывая об исчезновении русского генерала.

В РОВСе тут же началось расследование обстоятельств дела. Кусонский распечатал конверт и ознакомил своих коллег с письмом Миллера:

«У меня сегодня в 12.30 часов дня свидание с генералом Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе при лимитрофных государствах Штроманом и с Вернером, прикомандированным к здешнему германскому посольству. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, это ловушка, а потому на всякий случай оставляю эту записку.

22 сентября 1937 г., генерал-лейтенант Миллер».

Сначала генерал Кусонский и заместитель руководителя РОВСа адмирал Кедров пригласили Скоблина на беседу, якобы для того, чтобы уточнить какие-то детали, касающиеся Миллера. Скоблин вел себя спокойно, делал вид, что пытается помочь своим соратникам разобраться в ситуации.

Неожиданно Кусонский и Кедров предъявили Скоблину записку Миллера. Ошеломленный Скоблин понял, что провалился. Он ничего не знал об этой записке. Нашел благовидный предлог, вышел из штаб-квартиры РОВСа и, вскочив в первое же такси, исчез.

Какое-то время Скоблин скрывался на конспиративной (квартире советской разведки в Париже, а затем, по некоторым данным, на самолете был переправлен в Москву; по другой версии — в Испанию.

В 1993 году были рассекречены документы о деле Миллера. Обнародовано, в частности, письмо Скоблина, написанное им после бегства из Франции. Скоблин пишет советскому резиденту в Париже:

«11 ноября 37. Дорогой товарищ Стах! Пользуясь случаем, посылаю Вам письмо и прошу принять хотя и запоздалое, но самое сердечное поздравление с юбилейным праздником 20-летия нашего Советского Союза. Сердце мое сейчас наполнено особой гордостью, ибо в настоящий момент я весь, целиком, принадлежу Советскому Союзу, и нет у меня той раздвоенности, которая была до 22 сентября (день похищения генерала Миллера). Сейчас я имею полную свободу говорить всем о моем Великом Вожде Товарище Сталине к и о моей Родине — Советском Союзе…»I

В каких условиях и где было написано это письмо — неясно. Бросается в глаза сервильный стиль послания. Это тем более раздражает, когда знаешь, что Скоблин, спасая свою жизнь, в панике бросил жену, друга и помощника. Он не мог не знать, что она будет арестована. Сотрудники полиции и французского Второго бюро (контрразведка) нашли в квартире Скоблина и Плевицкой 7500 франков, 50 долларов и 50 фунтов стерлингов, а самое главное — шифроблокнот. Эти немалые даже для Плевицкой деньги и шпионский атрибут стали поводом для возбуждения следственного дела, а после — уликами для выдвижения ей обвинения в «соучастии в похищении генерала Миллера и насилии над ним», и чуть позже — в шпионаже в пользу СССР. 24 сентября 1937 года Плевицкую арестовали.

Следствие по делу Плевицкой французские власти вели больше года. Им удалось поминутно восстановить события того дня, когда был похищен Миллер, и то, чем занимались в тот или иной момент Плевицкая и Скоблин. Следствие пришло к выводу: в промежутке между 11 часами 55 минутами и 13 часами 35 минутами Скоблина никто не видел, то есть у генерала нет алиби, и он вполне мог бы участвовать в похищении председателя РОВСа.

Плевицкая путалась в мелочах, сбивалась. Она совсем не готова к допросам. Адъютант Скоблина, капитан Григуль, передал полиции блокнот генерала Скоблина, который Плевицкая передала на хранение дочери этого самого адъютанта. На одном из листков французский следователь обнаружил запись: «Особо секретным денежным письмом. Шифр: пользоваться Евангелием от Иоанна, глава XI. Числитель означает стих, знаменатель — букву. При химическом способе: двухпроцентный раствор серной кислоты. Писать между строк белым пером. Проявлять утюгом. Письмо зашифровывается: милостивый государь без многоуважаемый».

1 октября 1937 года в парижском Дворце правосудия Плевицкую ждало серьезное потрясение: следователь пригласил присутствовать при допросе жену и сына похищенного генерала Миллера. Стенограмма передает испуг и растерянность Плевицкой:

«Наталья Миллер: Вы же знаете, что случилось. Вы обязаны помочь найти наших мужей.

Надежда Плевицкая: Но я ничего не знаю, я ни в чем не виновата.

Наталья Миллер: Умоляю вас, скажите всю правду, все. что вы знаете.

Надежда Плевицкая: Но я в самом деле ничего не знаю!

Как вы могли поверить этим подлым слухам?

Следователь: Скажите, а почему вы не пришли к мадам Миллер, узнав о постигшем ее горе? Ведь эта семья была вам не чужой.

Надежда Плевицкая: Не знаю. Об этом совсем не думала». Во время допроса следователь вытащил из ящика стола записную книжку Скоблина и показал ее Плевицкой. После паузы прозвучал вопрос, который окончательно ее сразил:

— Скажите, что означает эта запись в блокноте вашего мужа: «Передать Е.К. о свидании в 12 ч. 30 м. — 12 час. поговорим»?

После паузы Плевицкая ответила тихим глухим голосом:

— Я ничего не знаю, ничего не понимаю…

На что следователь мгновенно отреагировал:

— Ваш муж заманил генерала Миллера на свидание. Он главный виновник похищения. А вы, мадам Плевицкая, — его сообщница.

Дело было передано в суд. 14 декабря 1938 года старшина присяжных огласил вердикт: признана виновной по всем пунктам обвинения.

Рано утром жители французского города Ренн услышали на улицах поступь сухопутных колонн, цоканье лошадиных копыт, а после и лязг железных гусениц. Немецкие войска вошли в город. Стоял жаркий июнь 1940 года. Французы были в растерянности. Сопротивление начнется позже, а пока жители небольшого французского городка молча наблюдали, как на фасадах зданий затрепетали на ветру красно-белые флаги с черными свастиками. В магазинах, кафе и ресторанах начали появляться щеголявшие в темно-серой отутюженной форме немецкие офицеры.

В первый же день после ввода войск в Ренн гестапо взяло под контроль местную тюрьму. Офицер, которому было поручено исследовать личные дела осужденных, обнаружил, что в одной из камер сидит советская шпионка, осужденная на двадцать лет французским судом — русская певица Надежда Васильевна Плевицкая.