Станислав Славин - Адмирал Канарис — «Железный» адмирал

Пока обер-лейтенант с капитаном препирались, соревнуясь, кто из них лучше знает законы международного права и чтит приказы своего начальства, команда «Дрездена» открыла кингстоны и заложила взрывчатку. Канарис взглянул на часы — можно было возвращаться.

Обер-лейтенант императорского флота покинул корабль, и офицеры королевского флота, приложив руки к козырькам фуражек, попрощались с ним.

…В 11.15 два мощных взрыва потрясли «Дрезден». Через несколько секунд нос корабля ткнулся в воду, а корма круто взметнулась вверх. Сопровождаемый громким «ура» — кричали матросы, уже высадившиеся на берег, — крейсер ушел под воду. Все было кончено…

Капитан Аюдеке чувствовал себя сломленным. Он, по существу, отстранился от командования и лишь безвольно выслушивал распоряжения адъютанта: раненых унести (позднее британцы доставят их в Вальпараисо), похоронить убитых, здоровых разместить в хижинах рыбаков…

Через пять дней на горизонте показались чилийские военные корабли. Крейсеры «Дзентено» и «Эсме-ральда» должны были доставить немцев на материк.

Матросы погрузились на «Эсмеральду». Аюдеке, Канарис и другие офицеры отправились в путь на «Дзентено», капитан которого и его первый помощник оказались немцами. Они снабдили своих соплеменников всем необходимым, готовы были оказать им и более серьезное содействие.

Однако и британцы следили, чтобы немцы не улизнули из Чили. Когда британский посланник в этой стране узнал, что моряков — как «потерпевших кораблекрушение» — собираются разместить на немецком пароходе «Йорк», пребывающем в гавани Вальпараисо, он немедленно оказал давление на правительство Чили. Последовал новый приказ: «Интернировать экипаж «Дрездена» на острове Квирикина близ города Консепсьон».

24 марта немцы увидели указанный им остров — пустынное, безлюдное место. Крутые, изрезанные скалы вздымались над морем. Вдали виднелись бараки, в которых и предстояло жить интернированным.

Впрочем, Канарис вместе с Аюдеке и другими офицерами разместился в жилом доме, стоявшем в десяти минутах ходьбы от бараков. Лагерь охраняли чилийские солдаты, но порядок в нем поддерживали сами немцы. Аюдеке объявил матросам: «Чилийское правительство назначило нам местом пребывания этот остров. Никто не имеет права покидать его без особого разрешения. Я вас настоятельно предостерегаю от попыток бегства: здесь выставлены чилийские караульные посты».

Капитан нашел чем занять команду: матросы прокладывали дороги, чинили крыши домов, строили кухни, налаживали снабжение острова водой. Офицеры следили за выполнением работ, а в свободное время совершали верховые прогулки по окрестностям; немецкие помещики, жившие поблизости, снабдили соотечественников верховыми лошадьми.

Порой офицеры по приглашению соплеменников посещали Консепсьон. Вечеринки и приемы в немецких поместьях помогали коротать скуку заточения. В общем, жаловаться на жизнь особенно не приходилось.

Однако Канарис изнывал от безделья. Ему опостылела здешняя жизнь. Он поступил на флот вовсе не затем, чтобы прозябать на Богом забытом острове в Тихом океане. И он решил бежать…

Правда, Аюдеке следил, чтобы никто не покидал остров, — это входило в круг его ответственности перед чилийцами и британцами. Однако Канарис убедил его, что капитан некоторое время может и не замечать отсутствия своего помощника. А поскольку немецкий посланник Эркерттоже согласился, что «Канарису хорошо бы вернуться в Германию», Лю-деке окончательно перестал противиться побегу.

По предварительной договоренности, в начале августа он с разрешения властей на месяц отправился в Вальпараисо, чтобы разрешить с посланником некоторые служебные дела, а затем отдохнуть в доме немецкого врача. Как только Людеке уехал, Канарис тоже отправился в путь.

В ночь на 3 августа 1915 года он тихонько вышел из дома, где жили офицеры. Путь был ему хорошо известен. Цепочка чилийских караульных постов располагалась лишь в долине. В той части острова, где возвышались скалы, их не было. Тропа привела его к высокому утесу. Во время прилива рядом с ним образовывалась бухта — достаточно большая, чтобы причалила рыбацкая лодка. За пару часов на ней можно было добраться до материка. Любой рыбак за 20 песо готов был перевезти туда кого угодно.

Рыбак, с которым договорился Канарис, уже поджидал его. Офицер прыгнул в лодку. Тихо отчалили. Метр за метром Вильгельм Канарис удалялся от сонного островка — навстречу опасностям и авантюрам.

Дальнейший маршрут был выбран заранее. Главная сложность — перебраться через заснеженные Кордильеры, естественную границу, разделявшую Чили и Аргентину. Аргентина была дружественной Германии страной, но многие попытки бегства чаще всего терпели неудачу, а их участники гибли именно в горах. И все же Канарис решил рискнуть.

Во время визитов к богатым немецким помещикам, жившим в окрестностях Консепсьона, наш герой завязал некоторые важные знакомства. Так, в винодельческом имении «Сан-Кристобаль» ему обещали помочь в переправе через горы. Хозяева сдержали слово. Когда ранним утром 4 августа 1915 года Канарис прибыл в имение, все было наготове: деньги, рекомендательные письма к аргентинским друзьям, билет на поезд, следующий к границе.

В человеке, который спустя несколько часов отбыл из города в южном направлении, трудно было опознать беглого немецкого офицера Вильгельма Канариса. Внешне он ничем не отличался от местных жителей, невозмутимо восседал в вагоне поезда, мчавшегося в южночилийский город Осорно — еще один центр немецкой эмиграции. Однако Канарис знал: на острове вскоре хватятся его, и вся полиция Чили будет поднята на ноги. Так что надо было спешить…

В Осорно Канарис купил лошадь и поскакал в сторону Кордильер. Он надеялся оказаться в горах раньше, чем его настигнет погоня. Офицер избегал крупных селений и останавливался лишь на небольших постоялых дворах. Пришлось пересекать пустынные плато, миновать соленые озера. В горах его застигла снежная буря, всадник с трудом продвигался вперед, моля Бога, чтобы стихия пощадила его. Лишь через две недели, вконец измотанный, он ступил на землю Аргентины.

Вскоре Канарис достиг гасиенды немецкого поселенца фон Бюлова, которому было адресовано одно из рекомендательных писем. Бюлов радушно встретил измученного офицера; Канарис смог передохнуть и сменить лошадь.

Потом он снова пустился в дорогу. Путь его лежал в городок Неукен, расположенный в месте слияния рек Лимей и Неукен. Оттуда поезд увез его в Буэнос-Айрес.

По прибытии он зашел в немецкое посольство на прием к военно-морскому атташе. Тот снабдил его паспортом на имя овдовевшего чилийского гражданина Рида Росаса, сына чилийца и англичанки. Атташе выбрал для него и корабль, который наверняка минует блокаду, установленную союзниками в Восточной Атлантике. То был нидерландский пароход «Фризия», который через несколько дней отправлялся в Амстердам и намеревался пройти вдоль берегов Бразилии, Португалии и Англии.