Станислав Славин - Адмирал Канарис — «Железный» адмирал

На следующий день во дворе РСХА остановился автобус. В него поднялись Канарис, Остер, Гальдер, генерал Томас, Штрюнк, Шахт и бывший австрийский канцлер фон Шушниг. Только в пути арестанты узнали, что их везут в концлагерь Флоссенбюрг. Канарис вновь загорелся надеждой.

Автобус ехал на север Баварии, миновал Хоф и взял курс на Вайден. Затем он повернул на восток, в сторону небольшого местечка Флоссенбюрг близ бывшей германо-чехословацкой границы. Вот и показались проволочные заграждения, сторожевые вышки, бесконечные ряды бараков. Зондереггер доложил о прибытии оберштурмбаннфюреру СС Кеглю, коменданту лагеря, вручив ему письмо от шефа гестапо. Там было сказано, как обходиться с важными персонами: не снимать с них оков, никакой переписки, режим питания обычный.

Канариса и его друзей привели в бункер — длинный одноэтажный каменный барак, в нем было 40 камер. Когда-то сюда упрятывали узников, которых комендант лагеря подвергал аресту. С 1943 года здесь стали содержать особо опасных политических заключенных.

Канариса поместили в камеру № 22. Эсэсовцы вошли вместе с ним в комнату, надели на него наручники, а на ноги наложили цепь — другой ее конец был прикреплен к стене. Затем захлопнулась дверь. В картотеке особых узников Канарис отныне значился под псевдонимом Цезарь.

Вскоре адмирал понял, что успокаиваться рано. РСХА продолжает следствие: в лагерь прибыл печально известный криминальрат Ставицки. Ему разрешили допрашивать Канариса без особых церемоний. У гестаповца, кстати, были новые улики против адмирала. Служащий германского посольства в Мадриде припомнил, как в 1940 году адмирал не советовал Франко вступать в войну, делился с ним военными секретами рейха.

Канарис и это оспаривал. Держался он холодно, спокойно. В лагере он, кстати, снова стал заботиться и о своем внешнем виде. Светло-серый костюм, чистая белая рубашка, тщательно подобранный галстук. Когда адмирал выходил во двор на прогулку, то обязательно надевал пальто. Но все это была видимость, гордая поза. Стоило Канарису оказаться в камере, его охватывало отчаяние.

Как-то раз адмирал услышал, что в стену из соседней камеры № 21 кто-то стучит. Он прислушался. Было похоже на азбуку морзе, но, увы, он давно позабыл ее. Через какое-то время стук стих. Канарис терялся в догадках: он не знал, кто сидит рядом с ним. На следующий день охранник, роттенфюрер СС Вайсенборн, сунул ему записку. В ней был расписан алфавитный код. Очевидно, прислал эту подсказку его сосед, но кто же он?

Через пару дней, направляясь на допрос, адмирал сумел переговорить со своим таинственным соседом. Им оказался ротмистр Ханс Матисен Лундинг, бывший офицер датской спецслужбы. Он и стал волею судьбы хроникером последних дней Канариса.

Поначалу Канарис надеялся, что сумеет пережить «сумерки богов» (так в немецкой историографии называются последние дни рейха). Кроме того, допросы пока складывались удачно: уличить его в государственной измене не мог и Ставицки. Если так пойдет дальше, то скорее рухнет режим, чем закончится следствие.

Действительно, союзники продвигались в глубь страны. Западный берег Рейна был уже в их руках. В начале марта они захватили Крефельд и достигли Кельна. Одновременно американские армии вели наступление на города Майнц и Мангейм и на Тюрингию. Оттуда они должны повернуть в Северную Баварию.

Советские же войска целенаправленно двигались к Берлину. Диктатор лихорадочно пытался наладить оборону. Он призывал всех своих подданных — мужчин, женщин, детей — «потопить большевистский натиск в крови». В «Майбахе-II», в бывших помещениях абвера, разместился штаб сухопутных войск при верховном главнокомандовании вермахта. Руководил им теперь генерал от инфантерии Вальтер Буле, один из сторонников «войны до последней капли крови».

Тут-то и приключилась беда.

В поисках подходящего помещения для своего кабинета Буле бродил по пустующим комнатам и наткнулся на какой-то сейф. Любопытство заставило заглянуть. Там лежали странные черные тетради — огромные, толстые фолианты. Генерал перелистал одну из тетрадей — похоже, что это дневники. Кто их оставил здесь? Так Буле нашел дневники адмирала Канариса, за которыми долго гонялось гестапо.

Генерал и отправил их «по назначению». Почему он сделал это? Была на то одна причина. 20 июля 1944 года он был на совещании в «Волчьем логове», стоял неподалеку от фюрера, когда взорвалась бомба. Буле был тяжело ранен, чудом остался жив. Почему же теперь он должен жалеть заговорщиков?

Так дневники Канариса попали к штандартенфюреру СС, начальнику личной охраны Гитлера Хансу Раттенхуберу. А он уже передал их РСХА. По-видимому, это случилось 4 апреля. На следующий день ликующий обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер докладывал фюреру об удивительной находке.

Гитлер прочел несколько отрывков, отмеченных Кальтенбруннером, и понял, что много лет Канарис беззастенчиво предавал его, уверял в преданности, а сам плел огромную сеть, вовлекая в заговор всех своих сотрудников. Его не интересовали немецкие победы, он вел страну к поражению. Он презирал фюрера и мечтал расправиться с ним. Из-за его козней страну окружают враги. Забросив всю работу, он только и занимался заговорами, пытаясь отнять у фюрера власть. Гитлер был неистов, он не находил себе места от ярости. А чуть успокоившись, отдал приказ: «Уничтожить заговорщиков!»

Правда, «мягкий австриец» (как называли Кальтенбруннера в РСХА) не решился расстрелять адмирала без суда. Поэтому 5 апреля, под вечер, он предложил Мюллеру организовать процесс военно-полевого суда СС. Преседателем суда был назначен юрист-аппаратчик Гуппенкотен.

Мюллер вызвал его в четыре часа дня. Под какими-то предлогами Гуппенкотенн попытался уклониться — никому не хотелось обременять себя в конце войны еще одним преступлением, но Мюллер не терпел возражений. Его распоряжения были недвусмысленны: суд пройдет в концлагере Ораниенбург/Заксенхаузен; уже готовы судья СС Хофман и два заседателя, комендант концлагеря Кайндл и оберфюрер СС Зоман.

Первым перед судом предстал Донаньи. Утром 6 апреля в концлагере появился штандартенфюрер Гуппенкотен. Он проследовал в одно из строений рядом с лагерной комендатурой. Здесь будет проходить процесс. Члены суда уже ждали высокого гостя. Тот зачитал несколько фраз — обвинительное заключение.

Охранники принесли на носилках Донаньи — он был парализован. Заседание началось. Никто не вел протокол, не было никакого адвоката, а сам Донаньи защищаться был не в силах. К вечеру страшная комедия окончилась. Судья СС, Зоман и Кайндл, соблюдая правила игры, удалились на совещание. Потом прозвучал приговор: смерть. Судья продиктовал секретарше Гуппенкотена обоснование приговора (оно заняло две страницы), и бумагу увезли в Берлин. Фюрер мог радоваться — одним врагом у него стало меньше.