Павел Сурков - Высоцкий: вне времени и пространства

Но у Высоцкого Дон Гуан — совсем иной, вернее, иные. Дело в том, что пушкинского Дон Гуана Высоцкий сыграл дважды — сперва в радиопостановке Анатолия Эфроса, а затем — в телефильме Михаила Швейцера «Маленькие трагедии». Роль в спектакле Эфроса вряд ли можно считать полноценной актерской работой — фактически это проба на роль: Высоцкий отчитал свой текст, а реплики остальных персонажей подавал сам Эфрос. После смерти Высоцкого режиссер довел постановку до финала, записав остальных актеров, — и получился спектакль, в котором, фактически, все «наигрывали» на мертвого Высоцкого — здесь нет партнерского взаимодействия, есть работа с уже готовой записью, поэтому нам спектакль Эфроса ценен прежде всего как первая попытка авторского решения Высоцким роли Дон Гуана: единой режиссерской концепции, подбора артистов, выстраивания собственно игры тут нет — есть лишь то прочтение роли, которое смогли отработать между собой актер и режиссер.

И этот Дон Гуан — чрезвычайно интересный и ни на что не похожий образ в мировой «жуанистике»: это очень осторожный и в некотором роде трепетный Дон Гуан. В нем нет уверенности, он пылок, он во многом романтичен — и даже в некоторой степени эмоционально безрассуден. Да, во многом это обусловлено тем, что Высоцкий играет его фактически «с листа», здесь ценна прежде всего первичная эмоция. Режиссерский ход Эфроса оказался верен — Высоцкий фактически играл на первичной эмоции, просто обращаясь к пушкинскому тексту в режиме читки, и эта первичная эмоция как раз и была Эфросу важна. А учитывая, что радиоспектакль записывался весной 1979 года, когда Высоцкий был полон эмоциями от только что сыгранной роли Свидригайлова, от того «потустороннего» ощущения, о котором мы говорили в предыдущей главе, Дон Гуан тоже получился у него немного «иным», человеком, который чувствует свою предопределенность, свою обреченность и говорит уже немного «из-за грани».

В телефильме режиссера Михаила Швейцера «Маленькие трагедии» Дон Гуан получился совсем иным. Швейцер ни на секунду не сомневался в кандидатуре актера: «Мы пригласили Высоцкого на эту роль потому, что он не только актер, но и поэт, стихотворец, как и Дон Гуан. Помните, Лаура на вопрос одного из своих поклонников — кто же сочинил слова песни, ею исполненной, отвечает: „Их сочинил когда-то / Мой верный друг, мой ветреный любовник“. И еще сходство: Дон Гуан, как и Высоцкий, борец по натуре. В этом смысле Высоцкий себя играет. Он ведь очень наступательный был, наш Владимир Высоцкий. Как и Дон Гуан. Это — счастливое слияние актера и роли» [68] Цит. по: Блинова А. И. Экран и Владимир Высоцкий. М., 1992. С. 154. .

Изначально предполагалось, что Высоцкий сыграет в этом фильме две роли — Мефистофеля и Дон Гуана. Это был отличный режиссерский ход: «Маленькие трагедии» были дополнены пушкинской «Сценой из „Фауста“», и, ах, как это могло бы быть символично! — что Фауст и Мефистофель потом преображались в Дон Карлоса и Дон Гуана соответственно! Но, увы, болезнь Высоцкого взяла свое — прямо на съемках он попадает в больницу, и в результате роль Мефистофеля в фильме сыграл Николай Кочегаров (а озвучил — блистательный Игорь Ясулович). Изначально Мефистофеля (еще до утверждения Высоцкого) должен был играть Олег Даль, но они категорически разошлись со Швейцером в трактовке этого образа, и тогда Швейцер задумал провести параллель между «Фаустом» и «Каменным гостем» — но и эта задумка, увы, не сработала (хотя Кочегаров играет небольшую роль и в «Каменном госте» тоже, он — один из гостей Лауры).

Но роль Дон Гуана (на которую пробовались также Сергей Юрский и Михаил Боярский) Швейцер отстоял — даже перед всесильным Госкино, чиновники которого были настроены против Высоцкого. И в результате получилась одна из самых ярких киноролей Высоцкого, которая смотрится блестяще и из дня сегодняшнего, спустя фактически сорок лет после съемок фильма (а в «Маленьких трагедиях», надо сказать, он снимается параллельно с «Местом встречи изменить нельзя», летая на съемки то в Москву, то в Одессу). Вот, например, как отзывается о нем Наталья «Хелависа» О’Шей (она уже знакома читателю по предыдущей главе): «Высоцкий, при яркой внешности и голосе, был удивительно пластичен и как автор, и как исполнитель, и, конечно, как актер. Это удивительная способность к перевоплощению, когда на экране нет ни малейшей фальши, и как актера, кстати, я очень его люблю — какой прекрасный он Дон Гуан в „Маленьких трагедиях“! Наверное, единственно возможный в этой роли» .

На съемках у Швейцера царила комфортная и дружественная атмосфера. Артисты поддерживали друг друга, веселились и иногда развлекались. Вспоминает Леонид Куравлев, который сыграл Лепорелло: «Был такой случай. В перерыве между съемками новеллы «Каменный гость» мы с Володей, не снимая костюмов, он — в облачении Дон Гуана, а я — в платье Лепорелло, поехали к нему домой. Долго звонили в дверь, пока нам не открыл сонный, помятый мужчина, который оказался его директором Валерием Янкловичем. Высоцкий наслаждался растерянным видом своего друга. Мы же стояли в шляпах с перьями, в париках. Скоро был накрыт роскошный стол. И это — в четыре часа утра. Такие яства я видел только на съемках «Ивана Васильевича…”. В этот же день вечером мы поехали в ресторан гостиницы «Националь», где продолжили наши посиделки. Помню, выпили хорошо. Володя был прекрасным рассказчиком анекдотов и забавных случаев. Иной раз я не мог ничего есть, потому что давился от смеха» [69] Цит. по: Цыбульский М. Владимир Высоцкий… и его «кино». Нижний Новгород, 2016. С. 341. .

Вспоминает Наталья Белохвостикова, сыгравшая Дону Анну: «Чувствовала я себя тогда очень скверно. Я тяжко болела. Сначала грипп с высокой температурой, потом с совсем низкой: 35! Давление было сто на девяносто, и меня постоянно кололи камфорой, чтобы я поднималась и шла сниматься… Володя мне очень сочувствовал. Он понимал мое состояние. То ли потому, что и сам уже был далеко как не здоровым, то ли оттого, что он, с его особой нервной организацией, понимал каждого человека, с которым общался. Он все время поддерживал мой упавший дух, что называется, не давал мне „завянуть“. Он перетаскивал меня с места на место, так и носил по всей студии, когда я была мало транспортабельна. А это случалось часто. „Ну давай, — говорил, — я тебе стихи почитаю“. Он прямо на ходу импровизировал, посвятил мне много стихов. Я страшно хотела сохранить его стихи на память и просила его: „Перепиши и подпиши мне!“ Он клятвенно обещал, но обязательно хотел их подработать, подшлифовать. Не успел! Наизусть, при таком плохом самочувствии, я ничего специально не стала запоминать. Да и смогла бы? Вряд ли, тем более, что роль-то все равно обязана была знать, независимо от того, как я себя чувствовала. Из всего большого цикла в памяти крутилась — она и осталась — только одна фраза, и то лишь потому, что она мне казалась необычной: „А Дону Анну я называл Наташей“…» [70] Цит. по: Блинова А. И. Экран и Владимир Высоцкий. М., 1992. С. 170. .