Павел Сурков - Высоцкий: вне времени и пространства

И вот тут начинается самое интересное — в принципе, после публикации в «Советской России» череда обличительных пасквилей должна была нахлынуть неумолимым водопадом. Но Высоцкому необычайно… повезло? Нет, не думаю, что подобный термин применим к Владимиру Семеновичу. Это не стоит называть везением — скорее, это следует считать косвенным признанием заслуг. При желании административная машина могла перемолоть кого угодно — Высоцкого она практически не затронула, задев лишь краешком.

Да, официального статуса писателя или композитора Высоцкий не дождался: в СССР для того, чтобы считаться деятелем культуры, следовало состоять в соответствующих профессиональных организациях — Союзе писателей или композиторов соответственно, а правила приема в члены Союза были невероятно жесткими (например, для этого у писателя должны были быть публикации — а их-то у Высоцкого и не было).

Абсурдность этой ситуации подтверждается, например, одной историей, которую мне как-то рассказал Александр Кутиков, бас-гитарист знаменитой группы «Машина времени». Надо сказать, что и рок-музыкантов в советские годы тоже не особо считали за официальных композиторов. Тем не менее на один официальный худсовет — в рамках одобрения исполняемого «Машиной» репертуара — Кутиков однажды попал: «Случилось это в районе 1984 года, как раз после смерти Андропова пришёл Черненко, и начались трансформации в идеологическом пространстве, гаечки начали „поджимать“. Первым делом было принято постановление Минкульта о том, что все ВИА должны исполнять 80 % репертуара, написанного членами Союза композиторов (что, конечно, пролоббировали те самые советские композиторы). И вот я пришел вместе с Макаревичем на худсовет — кстати, после этого случая он меня больше старался ни на какие худсоветы не брать! — и задал на этом худсовете один вопрос, вот такой: „Скажите, пожалуйста, у меня есть паспорт советский. Я гражданин Советского Союза?“ Мне говорят: „Вы вообще какие-то глупые вопросы задаёте“. Я в ответ не унимаюсь: „Ну, вы мне можете ответить на простой вопрос?“ Они в ответ, естественно, говорят мне с вызовом: „Да, вы гражданин СССР“. А я им: „Так если я гражданин СССР и пишу музыку, я — советский автор?“. Мне говорят в замешательстве: „Да“. — „Так если я советский автор, то почему я не могу исполнять свои собственные произведения?“ — „Да потому что вы не член Союза композиторов!“ Я говорю: „Но Союз композиторов — это же добровольная организация. Хочу — пойду, хочу — не пойду. И на количестве музыки, которую я пишу, это никоим образом не отразится. Более того, даже на качестве не отразится“. Мне строгим голосом сказали: „Вы не понимаете?“ Я говорю: „Я пытаюсь“. — „Вы не член Союза композиторов. Вот и всё“» .

Собственно, в 1984 году ситуация не сильно отличалась от конца 60-х или 70-х — публиковаться могли лишь члены Союза писателей, а собственно композиторами считались лишь члены Союза композиторов. Высоцкий со своим огромным песенным багажом под это определение формально не попадал. Отсюда и универсальная формула, которую он придумал и часто сообщал на концертах: «Я свои песни пишу как актер».

Именно в этом качестве — как актер — он и попадал в зону внимания официальных медиа. Но мало кто знает, что в одном из самых престижных книжных изданий конца 60-х годов оказалась — интересно, кто пропустил? — фотография Высоцкого.

Одним из первых спектаклей, в котором принимает участие Высоцкий по приходе в Театр на Таганке, становится сценическая композиция «Десять дней, которые потрясли мир», основанная на книге американского журналиста Джона Рида. Не лишенная претенциозности хроника революции готовилась Юрием Любимовым к театральной постановке в рамках подготовки к празднованию сперва революции 1905 года, а затем — к полувековому юбилею Октября.

Спектакль — как практически все постановки Любимова — делался с множеством внутренних ловушек. Начать хотя бы с того, что в композицию был включен романс Александра Вертинского «То, что я должен сказать», который блестяще исполнял Валерий Золотухин, выходя на сцену в гриме Пьеро, в котором когда-то в московских и петербургских салонах выступал сам Вертинский. Ну а для сцены «Тени прошлого» артистами театра, игравшими анархистов, были написаны сатирические куплеты — их, кстати, на своих ранних выступлениях Высоцкий тоже исполнял.

Впрочем, «написаны» — это несколько неверный термин. На самом деле для песни были взяты известные куплеты, которые активно ходили в дворовых компаниях, — оригинальный текст начинался так: «На толчке Одессы-града шум и тарарам», а автором их был один из главных одесских куплетистов Лев Маркович Зингерталь.

Зингерталь — уникальная фигура в отечественном искусстве, и его жизнь безусловно заслуживает отдельного исследования (к сожалению, книги о Зингертале до сих пор не написано). Он — автор массы песен, которые считаются народными и в послевоенные годы проходили по разряду «блатных». Среди произведений Зингерталя — знаменитые «Лимончики» и «Солдаты, солдаты по улице идут». Именно как «народные куплеты» песню Зингерталя и использовали в спектакле.

В 60-е годы, когда «Десять дней» ставились на сцене Театра на Таганке, Зингерталь был еще жив: он преподавал в Одессе многим эстрадным и драматическим артистам — среди его учеников были и Андрей Миронов, и Александр Ширвиндт, и Борис Сичкин, который фактически «срисовал» с Зингерталя своего Бубу Касторского из «Неуловимых мстителей». Знал ли Зингерталь, что его куплеты используют в одном из самых модных театров конца 60-х? Скорее всего, нет — в 1967 году Лев Маркович оставил работу на эстраде и в театре, ушел на пенсию и жил в Одессе в семье своего сына — и дожил до собственного 90-летнего юбилея. Скончался Зингерталь в 1970 году.

«Тени прошлого» были одним из самых запоминающихся эпизодов спектакля: на фоне огромного белого экрана появлялись силуэты различных персонажей — от буржуев до анархистов. И главным анархистом с гитарой, исполнявшим песню про «вдруг раздался на базаре крик: аэроплан!» — был, конечно же, Владимир Высоцкий.

А еще конец 60-х годов ознаменовался выходом двенадцатитомного издания «Детской энциклопедии» — колоссального труда, предела мечтаний любого школьника. Каждый из томов был посвящен отдельной теме — культуре и искусству отвели двенадцатый, заключительный том. И к статье о современном советском театре прилагалась иллюстрация — фото из спектакля Театра на Таганке (обозначенного как «Театр драмы и комедии на Таганке») — да-да, вы догадались! — «Десять дней, которые потрясли мир», и сцена, изображенная на фото, была, конечно же, «Тени прошлого».