Аида Арье - Русские эмигранты и их потомки. Истории успеха

Из родительского дома Владимир вынес две немаловажные истины: это неподдельное трудолюбие и стремление добиться всего исключительно собственными силами. Во всём остальном младший сын Третчиковых стал в первую очередь сыном своей эпохи, когда внезапные жизненные повороты стали обычным делом, а правила игры менялись кардинально и неожиданно.

В награду за смелость быть самим собой Владимир Третчиков получит настолько незаурядную судьбу, что остаётся лишь упрекнуть современных режиссёров в том, что такой ценный материал до сих пор не удостоился их внимания. При грамотном подходе в его успехе можно не сомневаться: ведь в биографии Третчикова присутствует всё необходимое для максимально зрелищной киноленты. Достаточно только перечислить: путешествия по экзотическим странам, война, чудесное спасение из плена, мировая известность, розенкрейцеры [67] Теологическое и тайное мистическое общество, по легенде основанное в период позднего Средневековья в Германии Христианом Розенкрейцем. , сбывшееся пророчество и мистическое влияние числа «13» на жизнь Третчикова. Это пёстрое Колесо фортуны, готовящее мальчику взлёты и падения, начало вращаться очень рано, когда Владимиру ещё не исполнилось четырёх лет. В это время на дворе стоял 1917-й год.

По мере того как гражданская война и новая власть продвигались дальше и дальше на восток страны, Третчиковы всё больше задумывались о необходимости в очередной раз сменить место жительства. С революцией этой семье было не по пути не только по идеологическим причинам. В домах молокан никогда не водилось оружия, ведь даже брать его в руки считалось смертным грехом. Что уж говорить об убийстве человека! При этом было абсолютно не важно, принадлежал ли этот человек к «врагам» или к «своим», – любое убийство навсегда закрывало для убийцы путь в Царство Божие. А что может быть страшнее для верующего?

Проще говоря, молокане считались убеждёнными пацифистами, за что власти их особо не жаловали. Таких и в солдаты не возьмёшь и на защиту государства никак не подвигнешь. При таких убеждениях Третчиковым оставалось только одно – бежать как можно дальше от напастей, сотрясавших бывшую Российскую империю. Так началось «великое путешествие» Владимира, продлившееся почти всю его жизнь.

Первым временным пристанищем для семьи стала недавно образованная Дальневосточная республика (ДВР). В то время карта бывшей Российской империи пестрела подобными образованиями, которые возникали словно грибы после дождя. Впрочем, так же быстро они и исчезали, просуществовав от нескольких месяцев до нескольких лет. Не стала исключением и ДВР: уже в 1922 г. она присоединилась к РСФСР.

Для Третчиковых это означало продолжение скитаний. Многодетную семью приютил знаменитый Харбин, за несколько месяцев принявший на своей земле больше русских, чем весь Китай за всю свою историю. Причины такой огромной популярности Харбина среди русских беженцев уже были рассмотрены нами в главе о Морозовых, поэтому здесь мы не будем долго останавливаться на этой теме. Вкратце же можно сказать, что Харбин стал на Востоке для русских таким же центром, как Париж – на Западе. Оба эти города сделались анклавами старой России в изгнании, где дореволюционный уклад смог на несколько десятилетий пережить рухнувшую империю.

Очередной переезд стал во многом судьбоносным для Третчиковых. По всей видимости, из-за крайне сложных бытовых условий, в которых семья была вынуждена жить в скученном Харбине, мать сильно заболела и начала таять на глазах. Её преждевременная кончина очень сильно подкосила отца. В многолюдном городе, где каждый второй отчаянно нуждался в работе, требовались не только физические, но и моральные силы. Но отец так и не смог найти их. Однажды он попросту не вернулся домой, и доподлинно его дальнейшая судьба неизвестна. Кто-то из очевидцев утверждал, что видел, как тот шёл по тонкому тающему льду на реке, однако его тело так никогда и не было найдено. С этого дня детство младших Третчиковых закончилось.

К моменту гибели родителей старшие братья уже обзавелись собственными семьями или же начали жить отдельно, самостоятельной жизнью. Младшие же некоторое время оставались под надзором единственной сестры Агафьи, на которую в одночасье свалились все домашние хлопоты. Однако по мере взросления братья уходили из дома и разъезжались по разным городам, пытаясь найти своё место в жизни. Вне зависимости от возраста каждому из них предстояло самостоятельно вставать на ноги и обзаводиться собственным доходом.

Поскольку Владимир к тому времени уже знал о своих талантах рисовальщика, ему удалось устроиться в местный оперный театр, где мальчику поначалу было доверено только разведение красок. Но потом, видя явные способности, оформитель стал постепенно доверять ему и более сложные задачи. Спустя некоторое время он уже полноправно принимал участие в оформлении сцен для многочисленных спектаклей.

При этом не будем забывать о том, что Харбин, без сомнения, был городом, в котором культура занимала далеко не последнее место и, как следствие, здешнюю публику можно отнести к довольно взыскательной. Причём если до революции основными потребителями «духовной пищи» были местные зажиточные коммерсанты и служащие, то в начале 1920-х годов их состав пополнился бежавшей сюда творческой интеллигенцией. Симбиоз этих двух групп вызвал культурный всплеск в Харбине: теперь здесь издавались русскоязычные газеты и журналы, открывались театры и «синематографы». Причём цены на недорогие места были доступны даже для малоимущих, благодаря чему почти всё население города могло приобщиться к искусству. Следует отдать должное харбинским театрам: на их подмостках играли действительно талантливые актёры, сюда не стеснялись приезжать известные на всю Россию певцы, среди которых стоит упомянуть хотя бы прославленного Шаляпина. Именно в Харбине начинал свою карьеру Сергей Лемешев, а местные балетные труппы в дальнейшем с успехом гастролировали по всему Индокитаю.

Насыщенная культурная жизнь порождала здоровую конкуренцию и требовала от всех участников театрального процесса настоящего мастерства. Поэтому не стоит думать, что Третчиков получил свой первый художественный опыт из-за сочувствия его сиротству. Требования к его работе были высокие, заворожённые взгляды и отзывы о богатых декорациях должны были завлекать новых зрителей. Возможно, именно поэтому многие критики в дальнейшем упрекали Третчикова за, как им казалось, излишний театральный пафос его картин.

Тем не менее, несмотря на занятость в театре, Владимир продолжал учиться в местной русской школе, где он запомнился одноклассникам своим умением за несколько минут нарисовать шарж на любого из них. Коротким манчжурским летом он часто проводил свободное время на берегах полноводной реки Сунгари, которую неоднократно переплывал на спор в оба конца, что далеко не каждому пловцу было под силу. Именно эти два навыка – умение рисовать и плавать – в дальнейшем вынесли его на гребень успеха, позволив обрасти связями в самых престижных светских кругах Юго-Восточной Азии.