Аида Арье - Русские эмигранты и их потомки. Истории успеха

В эти неспокойные времена на первое место вышли поиски национальной идеи, самосознания, попытки найти наилучший для Кореи путь. В свою очередь «скучные» вопросы развития экономики отошли в тень. Казна постоянно нуждалась в денежных средствах, а правительство буквально крутилось, как белка в колесе, только успевая брать кредит в одном банке и погашать в другом. При этом любые действенные предложения по развитию внутреннего производства, поступавшие от европейцев, раз за разом получали вежливый, но решительный отказ правительства. Сколько копий сломал барон Мёллендорф, пытаясь развить в Корее шелководство, производство стекла и табака, добычу угля и золота! Под его проекты выделялись немалые деньги, но в последний момент правительство неизменно давало задний ход. Сама идея вмешательства иностранцев во внутренние дела Кореи претила многим корейцам и сталкивалась с глухим непониманием. Европейцем был и сам Середин, в связи с чем логично будет предположить, что, несмотря на благосклонность короля Коджона, при дворе ему были не особенно рады.

К тому же, любой переходный период – это не только противостояние мировоззрений. Это ещё и благодатная среда для временщиков и коррупционеров, живущих одним днём. При наличии таких людей во власти любые выделяемые на новые проекты деньги неминуемо утекут в никуда, словно вода сквозь пальцы.

Середину пришлось близко столкнуться с типичным временщиком по имени Хён Ын Тхэк, который был назначен его главным помощником. До получения заказа на строительство военного ведомства Афанасий Иванович занимался исключительно проектированием и наблюдением за ходом строительных работ. Однако в этот раз на него впервые свалилось ещё и руководство финансами. Полагаю, для него как для человека творческого, а вовсе не финансиста или бухгалтера, эта ситуация обернулась настоящей головной болью. Поэтому, когда Хён Ын Тхэк предложил свою помощь в ведении финансовой части, Середин вздохнул с облегчением. В свою очередь искавший личной выгоды помощник занялся тем, что мы сейчас назвали бы «распилом». В результате закупленные им строительные материалы оказались очень низкого качества, и строительство забуксовало. А подозрения в присвоении государственных денежных средств пали на финансово ответственное лицо, то есть на Середина.

Так началось очень долгое разбирательство, продлившееся целый год, в ходе которого архитектор не получал ни копейки и впал в крайнюю нужду. Хуже того, помимо «потери лица» он мог потерять доверие короля, что в восточном обществе равнозначно катастрофе. Сложно сказать, чем закончилась бы чёрная полоса в жизни Середина, если бы не помощь и.о. поверенного в делах и генерального консула России в Корее П.А. Дмитревского [8] Павел Андреевич Дмитревский (1851–1899), российский востоковед, в течение многих лет находился на дипломатической службе в Китае, а затем дважды по несколько лет в Корее. Был очень отзывчивым человеком, всегда оказывал помощь соотечественникам, попавшим в беду. Также курировал строительство миссии. Известно письмо К.И. Вебера, который 17 апреля 1891 г. писал ему: «Получивши на днях ‹…› отпуск в Россию, я весьма рад был узнать, что Вы назначены заступить моё место ‹…›. Дел здесь, разумеется, немного; общество небольшое, но есть очень приятные люди, а климат – прелестный, какого на Востоке другого нет. Больше всего Вы будете заняты постройками. Вам, вероятно, известно, что в начале прошлого года была ассигнована сумма на постройку зданий здешней миссии. Мы строили весь год, но на Вашу долю ещё останется немало. Место у нас великолепное, самое лучшее в Сеуле и очень большое, но пока порядка нет…» . Именно он подал ходатайство самому королю Коджону, где твёрдо заявлял о непричастности русского архитектора к исчезновению выделенных на строительство денег.

В конце концов, доброе имя Середина было восстановлено, и он даже получил причитающееся ему жалование, которое быстро разошлось на возврат накопившихся долгов. А строительство военного ведомства Чхингунён так и не было завершено (видимо, именно поэтому не сохранилось его фотографий). Разочарованный в придворной службе архитектор задумался даже над тем, чтобы вернуться в Россию, но дело вновь упёрлось в финансы, а точнее, в их отсутствие. На выплату причитающихся ему по договору подъёмных средств у правительства уже не нашлось денег.

В качестве моральной компенсации король Коджон нанял Середина на должность «благородного свидетеля», что означало… сторожа при королевском дворце. При этом не до конца ясно, почему Середин снова не был назначен архитектором. Тут можно сделать три предположения. Либо, обжёгшись один раз на нечистоплотности корейских помощников, Середин больше не хотел заниматься строительством. Либо пустая казна уже не могла оплачивать градостроительные проекты короля. Либо же Коджон, убедившийся в добропорядочности русского архитектора, теперь нуждался в надёжном человеке из европейцев при своём дворе.

Конечно, мы не можем сейчас с уверенностью говорить о причинах назначения Середина на весьма странную должность (всё-таки переход из архитекторов в сторожа – не рядовое событие!). Да и в чём именно заключались функции Середина при дворе – тоже не до конца понятно. Возможно, должность всё-таки была формальной… Но с какой бы целью Середин ни был назначен «благородным свидетелем», пользу от этого назначения сложно переоценить.

1895-й год в корейской истории в первую очередь ассоциируется с убийством королевы Мин. Японцы небезосновательно считали, что именно она являлась инициатором проведения «прорусской» политики с целью вытеснить захватчиков с полуострова. Как мы помним, таких же взглядов придерживался и барон Мёллендорф, однако он к тому времени уже был устранён со своего поста и опасности для японцев не представлял.

Тем временем влияние России в регионе постепенно нарастало. В 1895 г. под давлением России, Германии и Франции Япония потерпела дипломатическое фиаско и была вынуждена отказаться от Ляодунского полуострова, который изначально отошёл к ней по результатам японо-китайской войны. Россия же, в свою очередь, была заинтересована в аренде незамерзающих портов Ляодуня у Китая. Судя по всему, это поражение стало для Японии последней каплей, после которой было принято решение действовать радикально.

После победы в войне с Китаем Корея попала под протекторат Японской империи. Отныне король Коджон управлял под строжайшим контролем со стороны Японии. Он оказался ещё более жёстким, чем во времена китайского господства. Япония, которая и сама ещё совсем недавно была по европейским меркам отсталой страной, теперь ни за что не хотела упускать своей первой крупной победы во внешней политике. В ситуации, когда на карту была поставлена национальная гордость, и речи не могло идти о том, чтобы делить своё влияние в регионе с Россией или с кем бы то ни было.