Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 5

Такой агрессивности мы раньше не отмечали. Были случаи, когда китайцы заходили на нашу территорию по несколько человек, но видя наше движение к ним, как правило, численностью по 1–2 человека, они, ругаясь, уходили, выкрикивали лозунги из цитатников и делали неприличные жесты.

В этот раз увидели, что китайцы не собираются быстро прогонять скот, стали накапливаться на спорных участках, а военнослужащие окапываться, разбивать лагерь и усиливаться численно. Позже с помощью средств агентурной, технической и воздушно-космической разведок было уточнено, что китайцы сосредоточили у границы и в непосредственном контакте с нами не менее одной общевойсковой дивизии.

Оперативная обстановка стала развиваться очень динамично; китайцы и мы стали наращивать усиления путем переброски войсковых подразделений Советской армии и Пограничных войск.

Из Бахтинского пограничного отряда прибыла мотоманевренная группа на БТР, из соседнего Учаральского пограничного отряда также прибыла ММГ.

Все начали окапываться, строить укрытия в складках местности размещать палатки, развернули медпункт.

Ряд частей ТуркВО построили глубину обороны, разместив подразделения 18 армии, системы «Град», артиллерийский полк, авиаполк, в готовности нанести удары, по скоплению китайских провокаторов. Командующий ТуркВО генерал армии Н.Г. Лященко был настроен решительно, его поведение, четкие распоряжения и команды нам очень импонировали, вселяли уверенность.

Командование Восточного пограничного округа во главе с генерал-лейтенантом М.К. Меркуловым проявляло осторожность и взвешенность. Жизнь показала, что после любого конфликта нужно продолжать охранять границу и выстраивать отношения с сопредельной стороной. Провокация — это еще не захват чужой территории, не передел рубежей. В силу этого проявляли сдержанность, перестраховку, медлительность в действиях, что выглядело иногда как нерешительность.

Для меня, молодого работника, начались, как говорили классики, «мои университеты».

В силу насыщенности подразделений, создания оперативной группы, штаба управления и т. д. доступ к связи стал ограничен. Мой руководитель требовал докладов, как по оперативной, так и войсковой обстановке. Кроме того, он требовал постоянных докладов о проделанной работе, об обстановке в войсках. Фактически наступил режим работы в особый период. У меня был нулевой опыт работы в таких условиях.

Армейские подразделения прибыли и разместились обособлено и с ними особый отдел, имеющий свои кухню, охрану, связь, где можно работать и отдыхать. Мотоманевренная группа Учаральского отряда прибыла со своим оперработником старшим лейтенантом А.М.Паршиным

На меня свалилась работа во всех подразделениях отряда, которые скопились в районе конфликта, организация взаимодействия с офицерами разведки, контрразведки и командованием. Если учесть, что я, как молодой офицер, безусловно комплексовал при общении с множеством генералов, полковников и вообще старших офицеров, которым в силу выполнения своих обязанностей попадался на глаза и они мне почти все задавали один и тот же вопрос, причем в очень строгой форме: «Кто такой, что здесь делаешь?» После того, как я представлялся, следовали очередные вопросы: как обстановка в подразделениях, нет ли тревожных сигналов? И в более мягкой форме давались рекомендации по активизации работы и оказании помощи командованию.

ОО КГБ были для командования авторитетной организацией. Мой шеф — начальник ОО КГБ СССР по Бахтинскому пограничному отряду подполковник В.Н. Нарбеков требовал докладов по первому требованию по перечню вопросов, количество которых было около двух десятков.

В телефонных разговорах в том числе и «ЗАС» связи докладывалось, иногда на только известном нам оперативном сленге часть информации, а строго по оперативным вопросам приходилось готовить шифровки, отнимавшие много очень дорого времени. Такой режим очень меня раздражал, я постоянно был в движении, хотелось спать, усталость валила с ног. Через 5–6 дней я почувствовал себя другим — возмужавшим человеком. Появилась уверенность, что я овладеваю обстановкой, упорядочился режим общения с источниками, наметилась системность в сборе информации и контактов с командованием разных уровней.

Анализируя свое небывалое положительное перевоплощение, я поймал себя на мысли, что мой руководитель В.Н. Нарбеков — прекрасный психолог и учитель. Он своим перечнем вопросов вынудил меня заниматься прицельно и комплексно. У меня быстро выработался стиль добывания конкретной, а не попутной информации. Вначале я подумал, что это от него требуют доклад «наверх» информацию по такому большому объему. Значительно позже, занимая уже руководящие должности, я понял, что он имел другие возможности, минуя меня, получать любой объем информации.

Тем не менее, «варясь вроде бы в собственном соку», я уяснил, что мной управляют, направляют мои действия на достижение конкретных целей. Опыт работы в полевых, на грани боевых, условиях трудно переоценить. Несмотря на то, что опыт войны для практические и научные установки и критерии деятельности оперативного состава в боевой обстановке во время войны, все-таки в мирное время это нечто другое. А именно — мотивация происходящего на всех уровнях воспринимается неординарно, поскольку нет этапа психологического перехода от одного состояния к другому.

В десятых числах мая в район конфликта приехали мои руководители: заместитель начальника ОО КГБ СССР по Восточному округу полковник С.П. Инчин и начальник отдела отряда подполковник В.Н. Нарбеков. После моего доклада по все заданным вопросам, я в роли гида сопровождал своих руководителей по всему театру размещения войск, испытывая при этом большое внутреннее удовлетворение.

С.П. Инчин много меня заслушивал по оперативным вопросам, и, видимо, хотел убедиться в знании мною обстановки и ее оценке, по многим вопросам похваливал и вдруг совсем неожиданно по-отечески заявил: «Саша, ты молодец! Много и хорошо работаешь, но я тебе объявляю выговор «за пренебрежительное отношение к мерам собственной безопасности».

Сергей Петрович увидел мое смущение и провел воспитательную работу, о месте оперработника в войсках. Ему откуда-то стало известно, что я в составе пограничных нарядов и групп выходил на выдворение китайцев. Вообще, это было обычное явление для всех офицеров отряда, и я не исключение, воспитательная работа была продиктована горьким опытом, когда в силу обстоятельств войска оставались без оперработника.

Обстановка в районе заставы «Дулаты» благодаря политическим и дипломатическим переговорам разрешилась разводом военных сил. А именно, 18 мая рано утром мы не увидели ни одного китайцы на занятой территории, настолько скрытно и бесшумно они провели отвод войск.