П. Смирнов - Школа штурмующих небо

«Сила тяги» постоянно возрастала. В 1924 году в школе было 36 членов и кандидатов ВКП(б), комсомольцев — 15. В 1929-м — в пять раз больше.

В 1924 году школа выпустила 18 летчиков. В 1929-м — 46.

Многие выпускники отправлялись работать на Север, осваивать ледовую целину. Там уже бился с метелями воспитанник морской школы Б. Г. Чухновский — разведывал льды Арктики, продирал в туманах воздушные трассы в глубь Ледовитого океана, к Маточкиному Шару, к берегам Новой Земли и Белого моря. Разведка ледовой акватории Новой Земли Б. Г. Чухновским помогла «Карской экспедиции» благополучно вернуться на Родину кратчайшим путем — через Маточкин Шар.

Когда мир потрясла весть о катастрофе во льдах Арктики дирижабля «Италия», Советское правительство послало на розыски его экипажа лучших своих летчиков.

Б. Г. Чухновский и М. С. Бабушкин, взлетев с ледоколов «Красин» и «Малыгин», нашли экипаж дирижабля в торосистых льдах. Оба летчика были награждены орденами Красного Знамени.

Воспитанники морской школы летчики Шляпников, Бергстрем, Рожков, летнабы Проценко, Квитковский в 1925 году открывают в северо-западных областях страны озера, пригодные для работы с них поплавковым самолетом. Два года спустя Кошелев и Лухт совершают перелет на остров Врангеля, который имел большое значение в освоении Северного морского пути.

Летом 1928 года экипаж самолета «Северный полюс» под командованием А. Волынского, окончившего морскую школу одновременно с Чухновским, в сложных метеоусловиях прошел по маршруту Владивосток — Николаевск-на-Амуре — Петропавловск-Камчатский — Усть-Камчатск — Анадырь — Северный Ледовитый океан — Мыс Дежнева. Волынский первым провел самолет над всем Тихоокеанским побережьем Советского Союза. Он пробыл в воздухе 42 часа 25 минут и покрыл расстояние, равное радиусу Земли.

На заре авиации, когда самолеты снабжались только простейшим навигационно-пилотажным оборудованием, первопроходцами в глубь пятого океана, открывателями белых пятен на карте Родины могли стать лишь люди самоотверженные, наученные в сложнейших условиях полета выходить на цель. Именно такими отважными сынами и являлись бывшие курсанты школы.

Испытание Севером выпускников морской авиашколы проходило успешно. Скоро в Заполярье на помощь «Буревестникам» пришли их младшие братья — С. А. Леваневский, И. В. Доронин, А. В. Ляпидевский, М. И. Козлов (теперь известный полярный летчик), Бортновский — сейчас генерал-лейтенант авиации.

Все они обрели крылья в Севастополе, в кабине самолета с Молоковым. Не усидел на месте и Василий Сергеевич. В тысяча девятьсот тридцать первом году он покинул уютный северный берег Черного моря и бросил свой якорь на далеком южном берегу Ледовитого океана.

Там воспитанник училища с честью оправдал доверие товарищей. В суровых условиях Крайнего Севера В. С. Молоков показал свою отличную подготовку, стал еще более опытным летчиком. И вскоре вся Советская страна узнала имя этого отважного человека.

Время работало на авиацию. Заслуги ее в гражданской войне, успехи на Севере, в воздушной связи городов с глубинками страны, вызывали в народе уважение к этому новому виду транспорта и боевого оружия.

Молодежь рвалась к аэропланам. Самолеты, теперь уже большими партиями, целыми эскадрильями поступали в авиационные части и учебные заведения. Притом наши, отечественные. Сухопутные, конструкции Поликарпова: «У-2», «Р-1»; морские — Григоровича: «МУ-1», «МР-1», «МБР-1».

Тесно стало в маленьких ангарах и на спусках. На берегу бухты «Инженерная» моряки возвели полотняный ангар-палатку на четыре машины и стали использовать спуски бухты «Голландия». Одновременно строили новые. Стройка разворачивалась медленно. А приказы нужно было выполнять безотлагательно. В марте 1930 года школа получает наименование: «Школа морских летчиков и летчиков-наблюдателей». Но это не все. Ей ставится задача — кроме летчиков и летнабов, готовить авиамехаников, переучивать «сухопутных» военных летчиков на морских самолетах и пилотов гражданской авиации, обеспечивать стажировку студентов авиационных вузов.

Задачи грандиозные. Увеличилось и число отрядов и людей в школе, а рабочая площадь оставалась прежней. Закрытая Севастопольская бухта являлась основной базовой стоянкой Черноморского флота. Авиаторы это понимали. Они стали искать себе другое пристанище, думать о закладке своей незыблемой базовой стоянки. В этом им помогал своим личным участием начальник Военно-Воздушных Сил РККА Баранов.

Выбор пал на Ейский лиман в Азовском море.

Ейский лиман и Азовское море бороздили в основном рыбацкие фелюги, с которыми вполне могли ужиться летающие лодки. Сухопутным самолетам здесь тоже открывалось раздолье — приазовские степи Кубани, богатейшего края страны.

В ноябре 1930 года в районе Ейска закладывается крупное строительство военного городка — первой советской школы морских летчиков. Летом 1931 года школа простилась с гостеприимным Севастополем. Перебазировались двумя эшелонами: железнодорожным и воздушным. Воздушный состоял из гидросамолетов. Летчикам предстояло покрыть расстояние в полтысячи километров. Такого перелета в один прием они никогда не делали. Волновались, готовясь к переходу через два моря и два залива. Механики с особой тщательностью проверяли машины.

В 1931 году командование эскадрильей принял Евгений Чирков. Он и возглавил организацию трудного перелета воздушных эшелонов из Севастополя в Ейск в июле 1931 года. Чирков являлся одним из первых командиров эскадрилий, на чью долю выпало внедрение в полеты четкости и воинского порядка. Своим непосредственным участием в подготовке летного состава к выполнению очень сложной по тому времени задачи Чирков обеспечил ее успешное решение, без каких-либо летных происшествий.

Из Севастополя вылетели утром. Море куталось в легкую дымку. Слева проплывал зеленый берег крымской земли с редкими тогда белыми оазисами здравниц.

После двухчасового полета отряд поплавковых машин благополучно приводнился в Керченском порту.

— Теперь мы, можно сказать, дома, — помогая техникам заправлять машины, говорили молодые летчики. — Еще прыжок — и мы дома!

«Старики» недовольно морщились:

— Скажешь «гоп», когда перепрыгнешь. — Они не любили загадывать что-нибудь наперед. — До Ейска еще топать да топать…