П. Смирнов - Школа штурмующих небо

Во время учебы для нас, юных курсантов, вдохновляющим примером служил легендарный подвиг воспитанника училища Захара Сорокина. Звено советских истребителей вступило в бой с превосходящим по численности противником. В этом бою Захар сбил два «Мессершмитта», но и сам был ранен. Ему удалось посадить подбитую машину на лед. И здесь на него, раненого, напали два летчика-гитлеровца, только что сбитые им в воздушной схватке. Захар Сорокин выиграл бой и на земле. Пробираясь к своим, летчик отморозил ноги и стал инвалидом. Однако отважный воин вернулся в боевой строй. Без обеих ног он воевал до великой Победы.

Более 200 Героев Советского Союза воспиталось в стенах нашего училища. С особым уважением мы называем имена дважды Героев В. И. Ракова, Н. В. Челнокова, А. Е. Мазуренко, Н. Г. Степаняна и М. В. Кузнецова.

Мы, курсанты набора 1943 года, учились, летали с каким-то особым подъемом, торопились овладеть теорией и практикой пилотирования, чтобы скорее попасть на фронт. Армия в то грозное время наращивала удары по врагу, росло и производство самолетов. Но командование не торопилось отправлять молодых пилотов на передовые позиции. Нас учили всерьез, терпеливо отрабатывая все лучшие качества летчиков, знакомя с опытом известных советских асов. Залпы победного салюта застали нас в стенах училища. И только некоторое время спустя, в августе — сентябре 1945 года, довелось мне лично участвовать в боях против империалистической Японии.

Прошли годы. Но и теперь на сердце делается тепло, когда вспомнишь родное училище. Никогда не забудутся первый вылет с летчиком-инструктором А. И. Соколовым, задушевные беседы опытного авиатора командира эскадрильи Сниткова, забота преподавателей и политработников. Все, чему меня учили в те годы, пригодилось во время службы в мирное время, в период подготовки к полету в космос. Именно в нашем родном училище привили мне трудолюбие, упорство в преодолении трудностей, стойкость — качества, которые так необходимы советским воинам.

И не только это. Профессия летчика истребителя-бомбардировщика — сложная профессия. Она требует богатырского здоровья, мгновенного реагирования на обстановку. И еще — хорошего оптимизма и той разумной храбрости, о которой так хорошо говорил Валерий Чкалов. Все это дает Ейское училище своим питомцам.

Горячо поздравляю с 50-летним юбилеем училища его постоянный состав и воспитанников! Желаю нашей школе новых успехов в воспитании первоклассных летчиков, верных ленинскому знамени, воинов, достойных своей великой Родины, строящей коммунизм.

Герой Советского Союза

летчик-космонавт СССР

полковник П. И. БЕЛЯЕВ.

Сентябрь — месяц остывающих бризов и безмятежного моря. В тот день город русской морской славы, Севастополь, жил обычной своей мирной жизнью. Встречал рыбаков, возвращавшихся с ночного промысла, торговал вином и султанкой, где-то сочно смеялся, где-то натужно кряхтел под ношей и по-матросски, трехэтажно поминая царя, ругался. Только море тихо плескалось да в центре набережной молча додумывал думу инженер Тотлебен, вылитый в бронзе, прогуливались, уставшие от скуки, жены флотских офицеров. Баловни моря, ребятишки — босые, нечесаные, шумно сновали по набережной, подбирая окурки, конфетные обертки, подхватывая на лету соленые словечки старших. Время от времени с моря доносилось дребезжание корабельного колокола.

Корабли стояли в бухтах с повисшими в безветрии флагами, точно вмерзшие в голубой лед. И небо над морем простиралось голубое, леденистое.

Ребятишки первые увидели в небе угластый предмет, двигавшийся к городу.

— Птица? Так нет! — всполошились они. — Крылья в два слоя. И на змея не похоже.

— Этажерка! Пацаны, ей-богу, этажерка. Вихрем, должно быть, подняло. Только полки какие-то чудные, вроде из проволоки.

Вдовы моряков, еще минуту назад грустно щурившиеся на море, тоже возвели глаза к небу, торопливо крестились:

— Знамение! Бабы, знамение!

«Этажерка» стала описывать круг над Куликовым полем.

Какой-то приглаженный гимназистик в толпе на набережной закричал:

— Господа! Это же аппарат тяжелее воздуха. Аппарат тяжелее воздуха в Севастополе!

Гимназистик сорвался и побежал к Куликову полю, размахивая фуражкой:

— Запомните этот день, господа! Шестнадцатое сентября лета 1910-го…

Севастополь впервые за всю свою историю надолго повернулся спиной к морю. Он видел, как из «этажерки», когда она опустилась в центре Куликова поля, вышел щеголеватый офицер русского флота, слыша возгласы пестрой толпы:

— Дорожинскому — слава!

— Слава лейтенанту Дорожинскому!..

С. Ф. Дорожинский прилетел на сухопутном самолете «Антуанет». Машина была построена во Франции по заказу военного ведомства для Черноморского флота.

Этот полет можно назвать рождением морской авиации в России. «Антуанет», верный своему назначению, не принял поплавки. Попытки моряков принудить к этому сухопутный аппарат закончились трагедией.

Развитие морской авиации в России ускорила первая империалистическая война. Флоту требовались глаза, которые помогали бы кораблям далеко видеть и поражать противника в море. Отечественных морских летчиков Россия в то время не имела. Сухопутные, «береговые» пилоты, обученные в ходе войны, хотя и летали на гидросамолетах типа «Фарман», они не могли обеспечить решение боевых задач флота — терялись в однообразном просторе моря, не умели отличить своих кораблей от кораблей противника.

В июле 1915 года на Гутуевском острове в Петрограде открывается офицерская школа морской авиации. Она готовит летчиков из сынков именитых семей. Молодежь низшего сословия допускалась главным образом к обслуживанию полетов.

В офицерской школе учился и работал авиамехаником гардемарин Борис Чухновский — известный сейчас всему миру полярный летчик. Начальник школы, морской летчик старший лейтенант Тучков, открывая полеты, имел в своем распоряжении одну летающую лодку и одного инструктора.

Скучным был первый летный день.

Но вот в школу начала поступать в большом количестве отечественная техника конструкции русского инженера Григоровича — учебный двухместный гидросамолет типа «М-5», боевой трехместный — «М-9». «М-9» мог брать на борт пулемет и, кроме того, четыре пудовые бомбы.

«Пятак» — так сразу окрестили «М-5» авиаторы — имел хлипкое сложение. Он скорее напоминал скелет какой-то допотопной птицы, чем самолет, а его мотор — громадного паука в свитой им паутине. Мотор висел между плоскостями, в гуще деревянных стоек и проволочных растяжек, работал на смеси эфира с газолином, смазывался касторовым маслом.