П. Смирнов - Школа штурмующих небо

В один из мартовских дней 1922-го, как и в сентябре 1910 года, жители Севастополя еще раз надолго повернулись спиной к морю. К городу со стороны Круглой бухты по воздуху несло предмет, мало чем отличающийся по форме от того предмета, что здесь видели старожилы двенадцать лет назад.

Дул холодный норд-ост. Море пенилось. По набережной стайками бежали мальчишки в отцовских бушлатах с букварями на животе под крученым шнуром.

Они и на этот раз первыми заметили летательный аппарат в небе. Но уже никто из них не сказал: «Птица?.. Так нет. И на змея не похожа».

— Эроплан! — завизжали мальчишки, задирая кверху тощие лица.

— Эх вы, пескари! — насмешливо крикнул им моряк с усиками, стоявший на часах у входа в порт. — Гидроплан это. Школа морских летчиков села в Круглой бухте…

Круглая бухта находилась в 15 километрах от Севастополя. Она не замерзала зимой. В годы войны в Круглой бухте базировалась морская авиачасть. От нее на берегу остались ангары, цементные спуски на воду, казармы, дома-дачи, где жил командный состав. Но на всем этом лежала печать разрушительной войны.

Прежде чем сесть за учебу, нужно было привести в порядок рабочее место, свое хозяйство: авиапарк, мастерские. Нужно было хоть раз досыта накормить людей, одеть, обуть. Нужно было выработать новую, соответствующую времени, программу теоретической и летной подготовки. С этого и начали моряки на новом месте базирования.

Дело продвигалось медленно. Опустошенная войной страна не могла выделить школе даже самого необходимого. Однако моряки, полураздетые, часто вовремя не накормленные, не теряли веру в лучшее будущее. Днем они летали, строили. А ночью в палатках, при тусклом свете коптилок, грызли авиационную науку, писали письма родным. Мечтали о технике вслух: «Если б самолеты вырубали из ракушечника. Или, скажем, вязали из морских водорослей. Мы были бы теперь здесь, в Крыму, самыми богатыми в Воздушном флоте».

Из Самары в Круглую бухту школа привезла 4 аппарата, способных летать. Это были два М-5 с мотором в 100 лошадиных сил, один М-5 с мотором «Рон» — 120 лошадиных сил и один — М-9, тренировочно-переходный самолет.

В сентябре 1923 года начальник школы М. М. Сергеев и военный комиссар Гросс, выражая мнение всех летчиков, обратились к начальнику военно-учебных заведений Красного Воздушного Флота с рапортом. В нем говорилось:

«Система обучения на самолете М-9, как тренировочного и переходного к боевым самолетам, непригодна из-за его слишком слабых полетных качеств: а) малая скорость (100—105 км), б) малый потолок — 2000 метров, в) медленное набирание высоты — за один час не более 2000 метров, г) самолет не позволяет совершать никаких фигур, а также эволюции, не выходит из штопора, не позволяет делать кренов более 45 градусов, д) не обладает диапазоном скоростей, вследствие чего производить групповые полеты невозможно…»

Начальник военно-учебных заведений Красного Воздушного Флота принял рапорт к сведению. Он ничем не мог помочь. Советская республика в ту пору не имела ни сил, ни средств строить лучшие самолеты. И школа работала на той технике, что была в ее распоряжении. Выручал по-прежнему М-5, послушный, неприхотливый. Правда, и М-5 работал не всегда. Причиной тому был его маломощный мотор и прохудившийся редан (выступ в днище лодки для облегчения при взлете отрыва от воды). Редан в латках. Редан — решето.

Начальник школы красных морских летчиков (1922—1923 годы) красморлет Михаил Михайлович Сергеев.

В штиль М-5 никак не хотел уходить в воздух, вода присасывала его к себе. Но моряки на выдумки хитры. Они научились заманивать «пятак» в небо.

Вперед пускали самолет-рулежку. Он поднимал волну. Прыгая на волнах, «пятак» отрывался от воды, если она не набиралась в лодку. В противном случае летчики умудрялись так поднять М-5 в воздух. Один из них в процессе разбега изо всех сил жал ручку управления от себя, второй вылезал на нос лодки (защитных козырьков она не имела) и своим весом поднимал хвост до горизонтального положения. Самолет выходил на редан. Со скрипом, но выходил, а летчик опять сползал в кабину, иногда уже в воздухе.

В тяжбе с капризами летающих лодок крепли крылья моряков. Боялись моряки только неподвижности. А всякое движение вперед, даже с выходом из кабины аппарата в полете, доставляло им радость. Если же кому-то случалось падать, он не уходил из жизни бесследно. Он оставлял друзьям на память ошибку своего последнего полета. Ошибку расшифровывали, изучали, чтобы не повторять. И залетали все дальше в открытое море, все выше забирались в небо.

Однажды курсант Кондырев на самолете МР-1 с пассажиром в задней кабине, тоже курсантом, выполнял учебный полет по треугольному маршруту. В 150 километрах от берега неожиданно сдал мотор. Кондырев произвел вынужденную посадку в море. Несколько суток учлеты оставались один на один с солеными волнами и, ободряя друг друга словом, удерживали на плаву машину. Воду пили они из радиатора, расходуя по минимальной норме, равно как и свой скромный бортовой паек. Смельчаки выдержали испытания, вышли победителями в борьбе со стихией. После долгих поисков курсантов-летчиков обнаружили в открытом море и подобрали военные корабли. Суровый многодневный поединок с волнами далеко от родного берега не сломил духа молодых авиаторов. Вскоре они повторили полет по треугольному маршруту в море и успешно сдали экзамены на звание морских летчиков.

Отгремели залпы гражданской войны на Дальнем Востоке. Страна вступала в полосу мирного строительства, распевая песню:

Песня звучала бодро, но пели ее настороженно. За кордоном, куда уполз недобитый враг, вместе с частоколом штыков быстро увеличивались стаи самолетов.

В этих условиях Советская власть не могла не заботиться о развитии своей авиации. Так, за два года базирования в Севастополе школа морских летчиков скромно, но постоянно снабжалась самым необходимым — в первую очередь, конечно, самолетами, пока что теми же «летающими лодками», построенными в ремесленных мастерских…

Тесно стало в незамерзающей Круглой бухте. Небольшая, к тому же перерезанная посредине отмелью, открытая со стороны моря, а с суши закрытая скалистым берегом, бухта эта, по мере накапливания в ней самолетов, как бы сужала свой голубой круг. Легкие, словно тени, гидропланы не могли спорить с зыбью, которую поднимали в бухте частые норд-осты. Южные ветры вынуждали взлетать на скалы. Поскольку гидролодки медленно набирали высоту и не делали разворотов с малым радиусом, взлет на берег, даже для опытных летчиков, всегда был связан с риском.