Билл Клинтон - Моя жизнь

После «супервторника» у меня осталась только неделя для выработки сильной стратегии с целью получения неоспоримого преимущества на выборах в Иллинойсе и Мичигане. Всего лишь за месяц до этого я находился в свободном падении и все «специалисты» из средств массовой информации были уверены, что со мною покончено. Теперь же я лидировал. Однако Тсонгас все еще был весьма активен и на следующий день после «супервторника» пошутил, что, поскольку я получил такие хорошие результаты на предварительных выборах в южных штатах, он подумает, не предложить ли мне стать кандидатом на пост вице-президента. На следующий день Тсонгас тоже отправился в штаты Среднего Запада, где выступил с критикой моей деятельности на посту губернатора, нелестно отозвался о моем характере и выразил сомнение в возможности моего избрания на пост президента. Для него вопрос о моем характере был связан с тем, что я предложил снизить налоги для среднего класса. Новый опрос общественного мнения показал, что около 40 процентов американцев тоже сомневались в моей честности, однако вряд ли на их мнение повлияла проблема налогов.

Однако делать было нечего, оставалось лишь придерживаться своей стратегии и идти дальше. В штате Мичиган я посетил небольшой город Бартон близ Флинта, где значительное большинство жителей составляли выходцы из Арканзаса, которые перебрались туда, надеясь получить работу в автомобилестроительных компаниях. 12 марта я выступил в округе Макомб близ Детройта, на родине «демократов Рейгана», то есть избирателей, которых убедила отказаться от поддержки нашей партии программа Рейгана, выступавшего против активной роли правительства, за сильную оборону и жесткую борьбу с преступностью. По существу, эти избиратели из пригородов начали голосовать за республиканцев в 1960-е годы, так как полагали, что демократы больше не разделяют такие их ценности, как работа и семья, и слишком заняты социальными программами, в ходе реализации которых отдают средства, поступающие от налогоплательщиков, чернокожим и склонным к расточительству бюрократам.

Выступая перед полным залом в местном колледже округа Макомб, я заявил собравшимся, что дам им новую демократическую партию, экономическая и социальная политика которой будет основана на возможностях и ответственности для всех граждан. Она будет распространяться и на руководителей корпораций, зарплата которых не зависит от положения их предприятий; и на трудящихся, не желающих повышать свою квалификацию; и на людей, получающих социальные пособия и при этом способных работать. Затем я сказал избирателям, что мы не добьемся успеха, если они не будут готовы сотрудничать со всеми, кто разделяет эти ценности. Я призвал их голосовать невзирая на расовую принадлежность кандидатов, потому что «по существу, это не расовые проблемы. Они касаются или экономики, или ценностей».

На следующий день я выступил с таким же заявлением перед несколькими сотнями чернокожих священников и других активистов в баптистской церкви «Плезант-Гроув» преподобного Оделла Джонса в гетто Детройта. Я сказал своим чернокожим слушателям, многие из которых были родом из Арканзаса, что призвал белых избирателей округа Макомб голосовать независимо от расовой принадлежности кандидатов и подчеркнул, что теперь прошу их сделать то же самое. Я призвал их поддержать являвшуюся частью моей программы идею ответственности (включая реформу системы социального обеспечения, решительные меры по гарантированной выплате пособий на детей и усилия по борьбе с преступностью), проведение которой в жизнь способствовало бы упрочению таких ценностей, как работа, семья и безопасность в их кварталах. Оба этих выступления привлекли особое внимание, так как ситуация, когда политик говорит с белыми избирателями округа Макомб о расовой проблеме, а с чернокожими из гетто — о вопросах социального обеспечения и преступности, была необычной. То, что обе группы активно откликнулись на одну и ту же речь, меня не удивило. В глубине души большинство американцев понимают: самая лучшая социальная программа — это работа, самый сильный социальный институт — семья, а политика расовой сегрегации обречена на поражение.

В Иллинойсе я посетил колбасную фабрику, где работали чернокожие, испаноязычные американцы и иммигранты из Восточной Европы, чтобы сообщить об обязательстве компании предоставить всем сотрудникам, не окончившим среднюю школу, возможность присоединиться к программе всеобщего образования. Я встретился с иммигрантом из Румынии, незадолго до этого ставшим гражданином США, который сказал мне, что будет впервые голосовать в Америке и намерен отдать свой голос мне. Я работал в общинах чернокожих и латиноамериканцев вместе с двумя молодыми активистами — Бобби Рашем и Луисом Гутьерресом (оба впоследствии были избраны в Конгресс). Затем я посетил объект жилищного строительства с использованием энергосберегающих технологий вместе с молодым лидером общины латиноамериканцев Дэнни Солисом, сестра которого, Пэтти, стала работать у Хиллари во время предвыборной кампании и с тех пор была ее постоянной сотрудницей. В Чикаго я помимо всего прочего принял участие в параде по случаю Дня Святого Патрика под приветственные крики сторонников и улюлюканье противников, причем и то, и другое звучало особенно громко, наверное потому, что в барах, располагавшихся вдоль маршрутов следования участников шествия, в изобилии предлагалось пиво.

За два дня до выборов мы с Полом Тсонгасом и Джерри Брауном участвовали в теледебатах в Чикаго. Мои соперники знали, что наступил решающий момент, и поэтому старались критиковать меня как можно активнее. Браун привлек к себе внимание, выступив с резкими нападками на Хиллари. Он заявил, что я позволил фирме Rose заниматься в штате предпринимательской деятельностью, чтобы увеличить доходы своей жены, и что компания по разведению домашней птицы, интересы которой представляла Rose, пользовалась особыми привилегиями Министерства экологии именно потому, что в этой компании работала Хиллари. Обвинения были нелепыми, и то, что Джерри произносил их с таким пылом, меня возмутило. Я объяснил, как все обстояло на самом деле, так же, как объяснял тогда, когда Фрэнк Уайт во время губернаторской кампании 1986 года выступил с нападками на юридическую практику Хиллари. Фирма Rose представляла Арканзас в инвестиционном бизнесе начиная с 1948 года. Она защищала интересы штата в его противостоянии с коммунальными предприятиями, которые хотели, чтобы Арканзас платил за возведение атомной электростанции Grand Gulf. Хиллари вычла из дохода фирмы все гонорары, законно выплаченные штатом, до подсчета своей доли как партнера, поэтому не получила никакой прибыли от этой деятельности, что показала бы любая проверка. Более того, не было никаких доказательств, что клиенты фирмы Rose пользовались какими-либо привилегиями, предоставленными ведомствами штата. Мне не следовало выходить из себя, однако эти обвинения были абсолютно беспочвенными. Подсознательно я, вероятно, чувствовал себя виноватым в том, что Хиллари вынуждена была постоянно заступаться за меня, и порадовался возможности подняться на ее защиту.