Билл Клинтон - Моя жизнь

Все, кто знал Хиллари, не сомневались в ее безупречной честности. Однако ее знали не все, и эти нападки причиняли ей боль. Утром следующего после теледебатов дня мы пожимали руки людям в кафе «Бизи би» в Чикаго, и один из журналистов спросил ее, что она думает об обвинениях Брауна. Ответ Хиллари был очень удачным: она сказала, что стремилась совместить профессиональную карьеру и семейную жизнь. Тогда журналист поинтересовался, сумела ли она добиться того, чтобы они не вступали в противоречие. Безусловно, Хиллари это вполне удалось, и ей следовало так и сказать. Но она устала, находилась в состоянии стресса и вместо этого ответила: «Думаю, что могла бы оставаться дома, печь печенье и звать гостей на чай, однако я решила заниматься своей профессиональной деятельностью, продолжив работу, которую начала еще до того, как мой муж стал участвовать в общественной жизни. Я всегда работала максимально напряженно и тщательно, и это все, что могу вам сказать».

Пресса ухватилась за «чай и печенье» и представила слова Хиллари как критику матерей-домохозяек. Это было удачей для поборников республиканской культуры. Они стали изображать Хиллари как «воинствующую юристку-феминистку», стремившуюся играть роль идеологического руководителя «администрации Клинтон — Клинтон», которая будет придерживаться «радикально феминистской» программы. Мне было жаль ее. Я знал, что Хиллари много лет отстаивала право женщин на выбор, включающий возможность сидеть дома и присматривать за детьми, хотя большинство матерей, как одиноких, так и замужних, уже просто не могли себе этого позволить. Кроме того, я знал, что ей нравится печь печенье и приглашать своих подруг на чай. Одно ее необдуманное высказывание предоставило нашим оппонентам дополнительную возможность делать то, что у них лучше всего получалось, — разобщать и уводить от нас избирателей.

Все это было забыто на следующий день, когда мы одержали победу в Иллинойсе, родном штате Хиллари, получив 52 процента голосов, в то время как Тсонгас набрал 25, а Браун — 15, и в Мичигане, где я получил 49, Браун — 27, а Тсонгас — 18 процентов. Если нападки Брауна на Хиллари и имели какой-то резонанс, то, вероятно, они только повредили ему на выборах в штате Иллинойс. Тем временем президент Джордж Буш, умело действуя, нанес поражение Пату Бьюкенену в обоих этих штатах, фактически покончив с ним как с соперником. Хотя раскол в рядах республиканцев был мне выгоден, я испытал удовольствие от поражения Бьюкенена. Он старался играть на характерном для среднего класса чувстве надвигающейся опасности: например, в одном южном штате посетил кладбище конфедератов, но не перешел улицу, чтобы побывать на могилах чернокожих.

После пышных торжеств в чикагском отеле «Палмер-хаус», где в честь праздника бросали зеленое ирландское конфетти, мы вновь взялись за дело. На поверхностный взгляд казалось, что моя кампания идет успешно, однако при анализе изнутри ситуация не была столь ясной. Один из новых опросов общественного мнения показал, что я иду вровень с президентом Бушем, однако другой продемонстрировал мое значительное отставание, хотя число американцев, одобрявших действия Буша на посту президента, уменьшилось до 39 процентов. Опрос, проведенный среди избирателей Иллинойса на выходе с избирательных участков, показал, что половина демократов недовольна выбором кандидата от своей партии на пост президента. Джерри Браун тоже выражал неудовольствие. Он сказал, что, возможно, не будет поддерживать меня, если я добьюсь выдвижения своей кандидатуры от демократической партии.

Девятнадцатого марта Тсонгас, сославшись на финансовые проблемы, отказался от дальнейшего участия в предвыборной гонке. В результате моим единственным соперником перед предварительными выборами в Коннектикуте, намеченными на 24 марта, остался Джерри Браун. Считалось, что я должен одержать победу в этом штате, потому что меня поддержало большинство местных демократических лидеров, а кроме того здесь у меня остались друзья еще со школьных лет. Хотя я активно вел кампанию, мне было неспокойно. Сторонники Тсонгаса очень сердились на меня за то, что я вытеснил его из гонки; они намеревались в любом случае голосовать за него или перейти на сторону Брауна. Моих сторонников, наоборот, было трудно расшевелить, так как они считали, что выдвижение кандидатом на пост президента от демократической партии мне гарантировано. Я опасался, что из-за невысокой активности избирателей могу потерпеть поражение на этих выборах. Именно так и произошло. В голосовании приняли участие около 20 процентов зарегистрированных демократов, и Браун нанес мне поражение, получив 37 процентов, в то время как за меня проголосовали 36 процентов. 20 процентов избирателей были преданными сторонниками Тсонгаса, продолжавшими поддерживать своего кандидата.

Следующим серьезным испытанием были предварительные выборы в штате Нью-Йорк 7 апреля. Если бы я не выиграл здесь после того, как потерпел поражение в Коннектикуте, выдвижение моей кандидатуры снова оказалось бы под угрозой. Нью-Йорк с его жестким круглосуточным циклом подачи новостей и политической «игрой без правил» казался идеальным местом для того, чтобы пустить мою кампанию под откос.

В политической жизни нет ничего подобного выборам в штате Нью-Йорк. Во-первых, существуют три его части, различающиеся географически и психологически: город Нью-Йорк с его пятью очень не похожими друг на друга районами; Лонг-Айленд и другие пригородные округа; остальная часть штата. Здесь есть значительные общины чернокожих и латиноамериканцев, крупнейшая в США еврейская община, а также хорошо организованные группы индийцев, пакистанцев, албанцев и почти всех других национальностей, какие только можно себе представить. Общины чернокожих и латиноамериканцев в штате Нью-Йорк также весьма пестры. Например, среди жителей латиноамериканского происхождения есть выходцы из Пуэрто-Рико и всех стран Карибского региона, включая более пятисот тысяч человек только из Доминиканской Республики.

Мои контакты с национальными общинами были организованы Крисом Хайлендом, моим однокашником по Джорджтаунскому университету, который жил в нижней части Манхэттена — одном из районов Америки, отличающихся наибольшим этническим многообразием. Мы с Хиллари встретились с группой учащихся начальной школы, которую впоследствии из-за теракта во Всемирном торговом центре в сентябре 2001 года пришлось перевести в другое здание. Это были дети, представлявшие восемьдесят различных национальных и этнических групп. Крис начал с того, что стал покупать примерно тридцать национальных газет и выяснять, где сейчас находятся упомянутые в них лидеры. После предварительных выборов он организовал в штате Нью-Йорк сбор средств с участием девятисот пятидесяти лидеров различных национальностей, а затем отправился в Литл-Рок, чтобы сплотить этнические группы по всей стране. Это стало важным вкладом в победу на всеобщих выборах и заложило основу для постоянных беспрецедентных контактов с этническими общинами после нашего прихода в Белый дом.