Билл Клинтон - Моя жизнь

Самые прекрасные слова в этот день произнесла Майя Энджелу, высокая женщина с глубоким сильным голосом, которую я попросил написать стихотворение по этому случаю и которая стала первым поэтом, сделавшим это после того, как в 1961 году Роберт Фрост выступил на церемонии инаугурации президента Кеннеди. Я следил за карьерой Майи с тех пор, как прочел ее мемуары «Я знаю, почему поет птица в клетке» (I Know Why the Caged Bird Sings), в которых рассказывается о ее детстве, когда она была травмированной, безгласной девочкой, жившей в бедной черной общине в Стампсе, штат Арканзас.

Стихотворение Майи «О пульсе утра» (On the Pulse of Morning) привлекло внимание толпы. Оно было построено на поражающих воображение образах — камня, на котором можно стоять, реки, на берегу которой можно отдохнуть, и дерева, уходящего корнями во все национальные культуры, составляющие американскую мозаику. Автор стихотворения в форме дружеского приглашения обращалась к слушателям со страстным призывом:

Поднимите лица, ведь вам так необходимо, чтобы это яркое утро началось для вас.

История, хотя она причиняет мучительную боль, должна быть прожита,

И, если относиться к ней с мужеством,

Нам не придется вновь пережить то же самое.

Поднимите глаза

На день, начинающийся для вас.

Позвольте снова родиться Этой мечте...

Здесь, в ритме этого нового дня,

У вас, возможно, хватит милосердия

Посмотреть вверх и вокруг,

И в глаза вашей сестры,

И в лицо вашего брата,

На вашу страну

И сказать просто,

Очень просто,

С надеждой:

«Доброе утро».

Билли Грэм закончил это доброе для нас утро кратким благословением, и мы с Хиллари покинули трибуну, чтобы проводить Буша и его супругу, спустившихся по ступеням Капитолия к уже ожидавшему их вертолету морской пехоты №1, который должен был доставить их к месту первой остановки на пути домой. Мы вернулись в Белый дом, чтобы позавтракать с членами постоянного комитета Конгресса, затем проехали на машине по Пенсильвания-авеню к смотровой площадке перед Белым домом, где должен был состояться марш-парад по случаю инаугурации. Вместе с Челси мы вышли из машины и несколько последних кварталов прошли пешком, чтобы приветствовать толпы людей, стоявших в несколько рядов на всем нашем пути.

После марш-парада мы впервые вошли в свой новый дом, и у нас осталось всего два часа, чтобы поздороваться с персоналом, отдохнуть и подготовиться к вечеру. Тем, кто занимался перевозкой наших вещей, чудесным образом удалось доставить все на место за время церемонии инаугурации и парада.

Свой вечерний марафон мы начали в семь часов с обеда, после которого посетили все одиннадцать инаугурационных балов. Мой брат пел для меня на молодежном балу MTV, на другом балу я играл на тенор-саксофоне дуэтом с Кларенсом Клемонсом мелодию «Ночной поезд». Однако на большинстве из этих балов мы с Хиллари сначала произносили несколько слов благодарности, потом, демонстрируя ее красивое пурпурное платье, танцевали под мелодию одной из наших любимых песен «Это могла быть только ты». Тем временем Челси вместе с друзьями из Арканзаса веселилась на молодежном балу, а Ал и Типпер следовали собственному расписанию. На балу штата Теннесси Пол Саймон угостил присутствующих своим хитом «Вы можете называть меня Алом». На балу штата Арканзас я представил маму Барбре Стрейзанд и выразил надежду, что они поладят. Они не просто поладили, а стали близкими подругами, и Барбра звонила моей маме каждую неделю до самой ее смерти. Я и сейчас храню фотографию, на которой они сняты в вечер инаугурации идущими рука об руку.

Когда мы вернулись в Белый дом, было уже больше двух часов ночи. На следующее утро нам предстояло присутствовать на приеме, однако я был слишком взволнован, чтобы сразу лечь спать. Наш дом был полон людей: родители Хиллари, мама и Дик, наши братья и сестры, друзья Челси из нашего штата и наши друзья Джим и Дайана Блэр и Гарри и Линда Томасон. Спать пошли только наши родители.

Мне хотелось оглядеться. Мы и раньше бывали в жилых помещениях на втором этаже Белого дома, но теперь это воспринималось совсем по-другому. До нас стало доходить, что мы теперь действительно здесь живем и что нам предстоит сделать это место своим домом. В большинстве комнат были высокие потолки, красивая и удобная мебель. Спальня президента и столовая выходят на юг, а небольшая комната рядом со спальней стала затем гостиной Хиллари. Спальня и кабинет Челси находились через холл, чуть дальше официальной столовой и небольшой кухни. В другом конце холла были спальни для гостей, одна из которых раньше служила кабинетом Линкольну: там висел один из написанных его рукой экземпляров Геттисбергского обращения.

Рядом со спальней Линкольна находился Зал договоров, названный так, потому что в 1898 году в нем был подписан договор о прекращении испано-американской войны. В течение нескольких лет он использовался как личный кабинет президента, и обычно в нем находилось множество телеэкранов, чтобы глава правительства мог одновременно смотреть все новостные программы. При президенте Буше там стояло, как мне кажется, четыре телевизора. А я решил, что этот зал будет спокойным местом, где я смогу читать, размышлять, слушать музыку и проводить короткие встречи. Плотники Белого дома сделали для меня книжные полки, которые поднимались от пола до потолка, а сотрудники поставили стол, на котором был подписан договор об окончании испано-американской войны. В 1869 году стол стоял в кабинете Улисса Гранта, и за ним могли поместиться президент и руководители семи министерств его правительства. С 1898 года он использовался для подписания всех договоров, включая временный мораторий на ядерные испытания при президенте Кеннеди и Кэмп-Дэвидские соглашения при президенте Картере. Мне тоже довелось его использовать еще до конца того года.

Я распорядился установить в этой комнате диван XVIII века в стиле чиппендейл, старейший предмет мебели в коллекции Белого дома, и антикварный столик, купленный Мэри Тодд Линкольн, на который мы поставили серебряную чашку времен подписанного в 1898 году договора. Когда я принес туда мои книги и компакт-диски и повесил некоторые старые снимки, включая сделанную в 1860 году фотографию Авраама Линкольна и известный портрет Черчилля работы Юсуфа Карша, в комнате, где в последующие годы мне предстояло провести бесчисленные часы, воцарилась уютная мирная атмосфера.

Свой первый день в качестве президента я начал с того, что привел маму в Розовый сад, чтобы показать ей, где именно я стоял почти тридцать лет назад, когда мне пожал руку президент Кеннеди. Затем, нарушив сложившуюся практику, мы открыли Белый дом для посещения публики, разыграв в лотерею две тысячи билетов. Ал, Типпер, Хиллари и я, выстроившись в ряд, пожимали руки владельцам билетов, а затем другим людям, ожидавшим под холодным дождем, когда придет их очередь пройти через нижний южный вход в зал для дипломатических приемов. Один решительный молодой человек, у которого не было билета, но зато имелся спальный мешок, за ночь добрался до Белого дома автостопом. Через шесть часов нам пришлось сделать перерыв, и я вышел на улицу, чтобы обратиться к остальным людям, собравшимся на Южной лужайке. В этот вечер мы с Хиллари простояли еще несколько часов, приветствуя наших друзей из Арканзаса и однокашников из Джорджтаунского университета, Колледжа Уэллсли и Йельского университета.