Билл Клинтон - Моя жизнь

Менее чем через месяц, в середине декабря, стали известны результаты проверки RTC деятельности фирмы Pillsbury, Madison & Sutro. Таким образом, была наконец обнародована вся информация по делу «Уайтуотер». Отчет подготовил Джей Стивенс, который, как и Чак Бэнкс, был федеральным прокурором при республиканцах. В нем, как и в предварительном отчете, опубликованном в июне, говорилось, что не было никаких оснований для возбуждения против нас гражданского дела, не говоря уже об уголовном преследовании, и что он рекомендует прекратить расследование.

Именно к объективной информации стремились газеты New York Times и Washington Post , когда призывали поручить это расследование независимому прокурору. Я с нетерпением ждал, что же они теперь напечатают. Сразу после опубликования отчета Washington Post вскользь упомянула о нем в одиннадцатом абзаце напечатанной на первой полосе статьи, посвященной конфликту со Старром по поводу вызова в суд для дачи свидетельских показаний, который не имел отношения к делу «Уайтуотер». New York Times же вообще не сообщила ни слова. Газеты Los Angeles Times , Chicago Tribune и Washington Times перепечатали заметку Ассошиэйтед Пресс об отчете, содержащую четыреста слов, но поместили ее не на первой полосе. Телеканалы также проигнорировали отчет RTC.

Ведущий программы Nightline канала ABC Тед Коппел упомянул об отчете, но заявил, что он не имеет значения, поскольку появилось так много «новых» вопросов... Расследование дела «Уайтуотер» уже никак не соотносилось с реальными фактами этого дела — всех интересовало только, что еще сможет «накопать» Кен Старр о людях из Арканзаса или о ком-нибудь из моей администрации. Тем временем некоторые репортеры, писавшие об «Уайтуотер», по сути утаивали доказательства нашей невиновности. Нужно признать, что так поступали не все из них. Журналист из Washington Post Говард Куртц написал статью, в которой рассказал о том, что отчет RTC был скрыт от читателей, a Лаpc-Эрик Нельсон, обозреватель New York Daily News , раньше работавший корреспондентом в Советском Союзе, написал: «Секретный приговор вынесен: Клинтонам было нечего скрывать... Это какой-то странный “перевертыш” сталинских судебных процессов, на которых невинных людей тайно обвиняли и осуждали: президента и первую леди обвинили публично, но невиновными признали тайно».

Мне было очень трудно понять логику освещения дела «Уайтуотер» в прессе — она явно контрастировала с тщательным и сбалансированным подходом, который был характерен для прессы, когда она занималась другими вопросами, по крайней мере с тех пор, как республиканцы получили большинство в Конгрессе в 1994 году. Однажды после очередного обсуждения бюджета в октябре я решил поговорить с сенатором Аланом Симпсоном из штата Вайоминг и попросил его задержаться. Симпсон был консервативным республиканцем, но у нас были хорошие отношения, потому что мы оба дружили с губернатором этого штата Майком Салливаном. Я спросил Алана, считает ли он, что мы с Хиллари сделали в Уайтуотер что-то недопустимое. «Конечно нет, — сказал он. — Дело не в этом. Дело в том, чтобы заставить публику думать, что вы сделали что-то недопустимое. Любой человек, ознакомившись с фактами, поймет, что вы ничего такого не совершали».

Симпсон посмеялся над тем, с какой готовностью «элитарная» пресса «глотала» любую негативную информацию о том, что происходит где-нибудь в глубинке — в Вайоминге или Арканзасе, и высказал интересное наблюдение: «Вы знаете, до того как вас избрали, мы, республиканцы, думали, что пресса либеральна. Теперь у нас более сложные представления на сей счет. В каком-то смысле они действительно либералы. Большинство из них голосовало за вас, но у них такой же менталитет, как у ваших правых оппонентов, а это гораздо более важно». Когда я попросил его объяснить мне, что он имеет в виду, Симпсон сказал: «Демократы, такие как вы или Салливан, приходят в правительство, чтобы помочь людям. Правые экстремисты не думают, что правительство может сделать что-то существенное, чтобы изменить человеческую природу, но они любят власть. Так же, как и пресса. А поскольку вы президент, то и они, и пресса считают, что, нанося вам удары, усиливают свое влияние». Я оценил искренность Симпсона и несколько месяцев размышлял над тем, что он мне сказал. Я долго не мог простить прессе ее необъективного освещения дела «Уайтуотер» и часто вспоминал слова Симпсона. Признав справедливость его рассуждений, я успокоился, и это помогло мне подготовиться к борьбе.

Несмотря на мое раздражение по поводу дела «Уайтуотер» и недоумение в связи с причинами превратного освещения этого дела в прессе, 1996 год я встретил с оптимизмом. В 1995 году мы помогли спасти Мексику от дефолта, пережили трагедию в Оклахома-Сити и усилили борьбу с терроризмом, сохранили и реформировали «программу позитивных действий», остановили войну в Боснии, продолжили мирный процесс на Ближнем Востоке и помогли добиться прогресса в Северной Ирландии. Состояние экономики продолжало улучшаться, и я пока выигрывал борьбу за бюджет с республиканцами, которая, как мне казалось поначалу, угрожала моему президентству. Угроза еще не исчезла окончательно, но в новом 1996 году я готов был довести это сражение до конца. Как я уже говорил Дику Арми, я не остался бы президентом, если цена, которую пришлось бы за это заплатить, включала бы увеличение преступности, слабое здравоохранение, меньше возможностей для получения образования, грязный воздух и рост бедности. Я был готов поклясться, что этого не хочет и американский народ.

Второго января мы вернулись к переговорам о бюджете. Боб Доул хотел заключить сделку, чтобы правительство смогло продолжить работу. Через пару дней на это согласился и Ньют Гингрич. На одном из совещаний по бюджету спикер признался, что вначале надеялся удержать меня от использования вето против республиканского проекта бюджета угрозой парализовать работу правительства. В присутствии Доула, Арми, Дэшла, Гепхардта, Панетты и Ала Гора он откровенно заявил: «Мы сделали ошибку. Думали, что вы сдадитесь». Наконец 6 января — в тот день над Вашингтоном бушевала сильная гроза — нам удалось выйти из тупика: Конгресс прислал мне еще две «продлеваемые резолюции», позволившие всем федеральным служащим вернуться к работе, хотя они и не могли пока выполнять свои функции в полном объеме. Я подписал эти документы и послал Конгрессу свой план преодоления бюджетного дефицита за семь лет.

На следующей неделе я наложил вето на представленный республиканцами законопроект о реформе социального обеспечения, потому что он содержал слишком мало стимулов, которые бы заставили работать людей, получающих пособия, и в то же время слишком много мер, способных нанести ущерб малообеспеченным американцам и их детям. Когда я впервые наложил вето на предложения республиканцев по реформе социального обеспечения, они были одновременно и частью их проекта бюджета. Впоследствии ряд предложенных ими бюджетных сокращений перекочевал в другой законопроект, получивший название «реформа социального обеспечения». Тем временем мы с Донной Шалалой уже существенно продвинулись в реализации нашей собственной реформы социального обеспечения. Тридцати семи штатам было выдано пятьдесят разрешений на реализацию их инициатив, которые привели бы к увеличению занятости и росту благосостояния семей. Этими реформами было охвачено 73 процента американцев, получавших социальные пособия, при этом количество получателей пособий сократилось.