Билл Клинтон - Моя жизнь

В Хантсвилле, административном центре округа и родном городе Орвала Фобуса, было немногим более тысячи жителей. Все должности в суде — от судьи до шерифа и ниже — занимали демократы, однако в гористой и низменной частях Северного Арканзаса значительную часть жителей составляли республиканцы, большинство которых были потомками людей, выступавших в 1861 году против выхода южных штатов из Союза. В 1972 году республиканцы добились хороших результатов на выборах, чему способствовала блестящая победа Никсона, и полагали, что если им удастся добиться признания недействительными достаточного числа бюллетеней избирателей, проголосовавших заочно, результаты выборов в местные органы власти могут измениться на противоположные.

Это дело рассматривалось в старом здании окружного суда Мадисона судьей Биллом Энфилдом, демократом, ставшим впоследствии моим другом и сторонником. Демократы были представлены и двумя другими яркими личностями: Биллом Мерфи, юристом из Фейетвилла, посвятившим свою жизнь Американскому легиону, где он был командиром от Арканзаса, а также демократической партии, и местным адвокатом У.Л. Холлом по прозвищу «Кью» — чрезвычайно умным человеком с одной рукой и столь же острым чувством юмора, как крюк, служивший продолжением его левой руки. Выступления людей, вызванных в суд, чтобы дать объяснения в связи с заочным голосованием, создавали яркую картину непоколебимой преданности, слабого представления о политике и экономических трудностей — всего того, что отличало жизнь в горных районах Арканзаса.

Один человек должен был объяснить, почему он проголосовал заочно в последний момент, не подав заявления заранее, как это положено по закону. Он объяснил, что работает в комиссии штата по охране рыбы и дичи и проголосовал за день до выборов, поскольку как раз перед этим получил указание в день выборов доставить единственный в штате капкан на медведя в округ Стоун. Добраться туда можно было лишь по горным дорогам, и это должно было занять много времени. Его бюллетень был признан действительным. Другой избиратель был вызван для дачи показаний из Талсы, штат Оклахома, где он работал. Он признался, что уже более десяти лет живет в Талсе, но продолжает заочно голосовать в округе Мадисон, хотя по закону уже не является жителем Арканзаса. Когда юрист-республиканец стал давить на него, упирая на это обстоятельство, он горячо заявил, что округ Мадисон является для него родным, что ему пришлось уехать в Талсу, потому что он не мог заработать на жизнь в горном районе Арканзаса, что он совсем не разбирается в политике и она его не интересует и что лет через десять, как только сможет уйти на пенсию, он вернется в родной штат. Не помню, сочли ли его бюллетень действительным, но его преданность родным местам произвела на меня большое впечатление.

Стив Смит дал показания о том, как он собирал бюллетени обитателей принадлежавшего его отцу интерната для престарелых, пожелавших проголосовать заочно. Закон разрешал сотрудникам подобным учреждений помогать заполнять бюллетени, однако требовал, чтобы их отправлял по почте кто-то из родственников этих пожилых людей или лицо, имеющее на это письменное разрешение. Стив же собрал все бюллетени и опустил их в ближайший почтовый ящик. Я представил судье очень убедительное, на мой взгляд, заключение, в котором подчеркнул, что было бы абсурдным утверждать, что Стив не имел права отправлять эти бюллетени, поскольку никто не высказал предположения, что Стив их каким-либо образом подделал или что обитатели интерната не хотели, чтобы он отправил эти бюллетени по почте. Насколько нам было известно, не все пожилые люди, находившиеся в интернате, имели родственников, которые могли бы выполнить это поручение. Судья Энфилд вынес решение против нас со Стивом, однако он все же признал действительными достаточное число бюллетеней, чтобы окружной судья Чарльз Уортон, шериф Ральф Бейкер и члены их команды сохранили свои посты.

Я проиграл это дело, однако получил бесценное для меня представление о жизни горцев Арканзаса. Я также подружился с несколькими наиболее яркими политиками из тех, которых мне когда-либо доводилось встречать. Если в округ Мадисон приезжал новый человек, через неделю становилось известно, демократ он или республиканец. Республиканцам для участия в выборах приходилось регистрироваться в здании суда. Демократов секретарь округа регистрировал на дому. За две недели до выборов всех демократов обзванивали, чтобы напомнить о предстоящих выборах. Им также звонили утром в день выборов. Если они не успевали проголосовать, а время было уже позднее, кто-нибудь из избирательного штаба заходил за ними и провожал их на избирательный участок. В 1974 году, когда я впервые баллотировался на всеобщих выборах, я позвонил Чарльзу Уортону, чтобы узнать, как обстоят наши дела. Он сообщил, что сильным дождем смыло мост в отдаленном районе округа и некоторые наши сторонники не смогли добраться до избирательных участков, однако делается все возможное, и он считает, что мы победим с преимуществом примерно в 500 голосов. Я одержал победу в округе Мадисон с преимуществом в 501 голос.

Прожив в Фейетвилле пару месяцев, я уже чувствовал себя здесь совершенно как дома. Мне нравилось преподавать, нравилось посещать футбольные матчи, на которых я болел за команду «Рейзорбэкс», нравилось ездить на автомобиле по горным дорогам и являться членом университетского сообщества, которое состояло из людей с такими же интересами, как и у меня. Я подружился с Карлом Уиллоком, одним из заместителей ректора, очень сдержанным человеком с короткими седыми волосами. Я познакомился с ним на ланче в кафетерии Уайатта в большом торговом центре, расположенном на полпути между Фейетвиллом и Спрингдейлом. Все сидевшие за нашим столом критиковали президента Никсона, кроме Карла, который не произнес ни слова. Я не имел ни малейшего представления о том, что он думает по этому поводу, поэтому спросил его об этом напрямик. Никогда не забуду, как он ответил своим ровным голосом: «Я согласен с Гарри Трумэном. Он сказал, что Ричард Никсон из тех, кто снимет деревянные монеты с глаз покойника». В прежние времена деревянными монетами называли деревянные кружки, которые клали на веки умершим перед бальзамированием. Карла Уиллока можно сравнить с книгой, о которой нельзя судить по ее обложке. За его внешней невозмутимостью скрывались трезвый ум и отважное сердце.

Мне особенно нравились две преподавательницы, мужья которых были членами Законодательного собрания штата. Энн Генри преподавала на экономическом факультете, а ее муж Морис был офтальмологом и сенатором нашего Законодательного собрания. Энн и Морис стали нашими с Хиллари близкими друзьями, и когда мы поженились, они устроили для нас свадебный прием в своем доме. Диана Кинкейд, преподававшая на факультете политологии, вышла замуж за члена Палаты представителей Законодательного собрания штата Хью Кинкейда. Диана была красива, умна и хорошо разбиралась в политике. Когда Хиллари перебралась в Фейетвилл, она не просто подружилась с Дианой они стали близкими подругами, находившими в обществе друг друга понимание, поддержку и любовь, что так редко встречается в жизни одновременно.