Билл Клинтон - Моя жизнь

Знания, достойные «А», были изложены в форме, заслуживавшей лишь «F»: все портило то, чему он должен был научиться еще в начальной школе. Я поставил ему «В», исправил грамматические и орфографические ошибки и решил организовать дополнительные консультации, чтобы помочь чернокожим студентам, много работавшим и обладавшим природным умом, добиться лучших результатов. Я думаю, эти занятия помогли им как в понимании сути проблем, так и в психологическом плане, хотя некоторые из них так и не смогли преодолеть трудности с изложением своих мыслей в письменной форме. Им было нелегко, поскольку, с одной стороны, они стремились воспользоваться новыми возможностями, а с другой — им мешало в этом тяжкое бремя существовавшей в прошлом сегрегации. Многие из этих студентов сделали впоследствии блестящую карьеру в качестве адвокатов или судей, и клиенты, интересы которых они представляли, и стороны, чьи споры они разбирали, вряд ли могли представить, на какую высокую «гору» им пришлось взбираться, чтобы добиться своего нынешнего положения. В 2003 году, когда Верховный суд одобрил программу позитивных действий, я вспомнил о своих чернокожих студентах, о том, как много они работали, сколько препятствий им пришлось преодолеть, и мне не потребовались какие-то дополнительные аргументы, чтобы поддержать это решение.

Помимо того что мне очень нравилось общение со студентами, самым приятным в работе преподавателя права была принадлежность к коллективу факультета, где было много людей, которых я уважал и которыми восхищался. Моими лучшими друзьями на факультете были двое моих ровесников: Элизабет Озенбах и Дик Аткинсон. Элизабет, которая подружилась и с Хиллари, была очень способной девушкой, выросшей на ферме в штате Айова, убежденной демократкой и увлеченным своим делом преподавателем. В конце концов она вернулась в Айову, где стала работать в канцелярии генерального прокурора. Когда я был избран президентом, я убедил ее согласиться поработать в Министерстве юстиции, однако через несколько лет она все же вернулась в родной штат, главным образом потому, что так, по ее мнению, было лучше для ее маленькой дочери Бетси. К сожалению, в 1998 году Элизабет умерла от рака, и Бетси взял к себе ее брат. На протяжении нескольких лет я продолжал поддерживать связь с Бетси: ведь ее мать принадлежала к числу лучших людей, которых я когда-либо встречал.

Дик Аткинсон был моим другом по юридическому факультету. Его не удовлетворяла частная практика в Атланте, поэтому я предложил ему подумать о преподавании и посоветовал приехать в Фейетвилл на собеседование. Так он и сделал. Ему предложили должность на нашем факультете, ион принял это предложение. Студенты любили Дика, а ему нравилась работа преподавателя. В 2003 году он стал деканом юридического факультета Арканзасского университета.

Самым популярным преподавателем нашего факультета был Роберт Лефлар, выдающийся ученый-правовед нашего штата, признанный специалист по гражданским правонарушениям, коллизионному праву и апелляционному судопроизводству. В 1973 году ему было уже больше семидесяти (в этом возрасте преподаватели должны были выходить на пенсию), и он работал с полной учебной нагрузкой всего за один доллар в год. Боб преподавал на факультете с двадцати шести лет и в течение нескольких лет, еще до нашего знакомства, каждую неделю ездил в Нью-Йорк, где читал федеральным судьям и судьям штатов курс лекций по апелляционному судопроизводству на юридическом факультете Нью-Йоркского университета, который прослушали более половины судей Верховного суда. При этом он никогда не опаздывал на занятия ни в Фейетвилле, ни в Нью-Йорке.

Боб Лефлар был худощавым человеком маленького роста с большими проницательными глазами. Несмотря на свой возраст, он все еще был силен как бык. Его вес не превышал 150 фунтов, но, работая у себя во дворе, Боб перетаскивал глыбы камня-плитняка, которые я сам поднимал с большим трудом. После каждого футбольного матча с участием команды «Рейзорбэкс», проходившего в родном штате, Боб и его жена Хелен устраивали у себя дома вечеринки, во время которых гости иногда играли во дворе в тач-футбол. Мне особенно запомнился один матч, когда мы с Бобом и одним молодым адвокатом играли против двух высоких молодых парней и девятилетнего мальчика. Счет был почти равным, и мы договорились, что тот, кто забьет следующий гол, будет считаться победителем. Мяч был у нашей команды. Я спросил у Боба, хочет ли он победить. Он ответил: «Конечно». По духу соперничества он не уступал Майклу Джордану.

Тогда я велел третьему игроку нашей команды вести мяч в центр, и, когда нападающий погонится за мной, блокировать высокого парня, защищавшего правый край. Девятилетний мальчик закрывал Боба, думая, что я пошлю мяч более высокому и более молодому человеку, а если мяч все же окажется у Боба, то он сможет его коснуться. Я посоветовал Бобу блокировать мальчика справа, затем резко побежал влево и бросил ему мяч еще до того, как нападающему противника удалось до меня добежать. Когда мяч был схвачен, Боб настолько «завелся», что сбил мальчика с ног и побежал налево. Он был полностью открыт, когда третий игрок нашей команды выполнил задачу по блокированию. Я послал Бобу свечу, и после того как он пересек голевую линию, он казался самым счастливым 75-летним человеком в Америке. Боба Лефлара отличали острый ум, сердце льва, железная воля и по-детски безграничная любовь к жизни. Он был своего рода демократическим аналогом Строма Турмонда. Будь у нас побольше таких людей, мы бы побеждали гораздо чаще. Когда в 1993 году Боб умер, я подумал, что он был еще слишком молод, чтобы уйти из жизни.

Политика юридического факультета определялась на его регулярных заседаниях. Иногда мне казалось, что они длятся слишком долго, что слишком много внимания уделяется второстепенным вопросам, которые лучше было бы оставить в компетенции декана и других представителей администрации, однако на этих заседаниях я многое узнал об управлении научными учреждениями и их внутренней политике. Обычно я соглашался с мнением коллег, когда удавалось достичь консенсуса, поскольку считал, что они знают больше меня и имеют больший опыт научной работы. Я призывал сотрудников факультета больше внимания уделять благотворительной деятельности и смягчить для преподавателей правило «публикуйся или умри», с тем чтобы они имели возможность читать больше лекций, а также больше времени проводить со студентами после занятий.

Моя благотворительная деятельность заключалась в том, что я помог студентам и одному старшему преподавателю решить возникшие у них незначительные правовые проблемы, а также пытался, причем безуспешно, убедить еще некоторых врачей в Спрингдейле, расположенном к северу от Фейетвилла, обслуживать малоимущих пациентов в рамках программы «Медикэйд». Кроме того, по просьбе министра юстиции Джима Гая Такера я подготовил записку для Верхового суда США по одному антитрестовскому делу, а также впервые выступил в суде в качестве адвоката, представляя интересы моего друга Стива Смита, члена Палаты представителей Законодательного собрания штата, в споре, связанном с толкованием закона о выборах в округе Мадисон.