Александр Бондаренко - Фитин

По возвращении в Центр Гайк Овакимян руководил одним из отделов 1-го управления, а в 1943 году стал первым заместителем начальника внешней разведки и курировал вопросы, связанные с «атомной тематикой».

Так что Василию Зарубину пришлось налаживать работу в очень непростых условиях, ибо — что вполне понятно — после ареста Овакимяна обстановка вокруг резидентуры очень обострилась.

Несмотря на свою немногочисленность, сотрудники нашей внешней разведки в США имели на связи несколько десятков агентов, причём, в основном, по линии научно-технической разведки. Тогда ведь Соединённые Штаты ещё только выходили на роли «мирового жандарма», «мирового центра» etc. и даже в перспективе не претендовали быть нашим «главным противником», как именовали чекисты Америку в годы «холодной войны».

Зато «штатовский» научно-технический потенциал вызывал удивление, восхищение — ну и, скажем мягко, желание приобщиться. Вот и приобщались — если, конечно, хозяева не желали делиться секретами сами — при содействии нашей научно-технической разведки. Только не нужно нудно морализировать по таковому поводу! Не мы это всё придумали (в смысле, научно-техническую разведку, так называемый «промышленный шпионаж» и тому подобные занятия) — мы просто успешно используем чужие наработки. В любом смысле!

К сожалению (это вводное слово звучит у нас довольно часто, но что тут поделаешь?), это, пожалуй, только нашим «ноу-хау» [352] От английского «know how» — «знать как». (простите смешение английского с нижегородским, но как-то не хочется именовать откровенную глупость «отечественной технологией», а импортное словцо «ноу-хау» здесь вполне подойдёт) можно объяснить, что в канун начала Великой Отечественной войны большая часть ценнейшей агентуры на территории США оказалась «законсервирована». Как известно, резидентуру, как и центральный аппарат, тогда «почистили» — ну и получили то, что получили... А потом (у нас, как всегда: «...мы разрушим до основанья, а затем...») пришлось срочно восстанавливать всё разрушенное. И это ведь только так кажется, что восстанавливать проще, чем создавать. В условиях усложнившейся оперативной обстановки на территории Штатов пришлось создавать нелегальную резидентуру, которую — о чём мы уже рассказывали ранее — возглавил опытнейший разведчик-нелегал Исхак Абдулович Ахмеров. Эта резидентура восстанавливала связи с законсервированной агентурой и приобретала новые источники информации, которых, к слову сказать, оказалось так много, что их свели в пять нелегальных резидентур.

Главным направлением работы всех этих резидентур — как «легальных», так и нелегальных — было, опять-таки, получение информации по линии научно-технической разведки.

«Предписание Государственного комитета обороны от июля 1941 года определило тематику получения технической информации преимущественно военного характера. Резидентурам в Нью-Йорке и Лондоне было предложено сосредоточиться на получении секретной информации о:

— ведущихся исследованиях использования урана как нового источника энергии, проектировании и эксплуатации урановых реакторов;

— радиолокаторах для армии и флота, применении миллиметрового диапазона, портативной радиоаппаратуры;

— высотных и специальных самолётах, агрегатах и приборах для них, авиамоторах мощностью свыше 2000 л. с.;

— гидроакустических средствах обнаружения кораблей в море;

— средствах ведения бактериологической войны, отравляющих веществах и средствах защиты от них;

— синтетических каучуках и продукции основной химии;

— переработке нефти, производстве высокооктанового горючего и высокосортных смазок.

Рекомендовалось также получать информацию о теоретических и экспериментальных исследованиях в наиболее важных областях науки и техники, особенно тех, которые могли повлечь за собой появление принципиально новых видов военной техники и промышленных технологий» [353] Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 4. М., 1999. С. 426. .

Сейчас с полным основанием и без боязни ошибиться можно утверждать, что наиболее важными являлись исследования в атомной области.

По этому направлению перед разведкой были поставлены задачи определить круг стран, ведущих практические работы по созданию атомного оружия, информировать Центр о содержании этих работ, а также приобретать через свои агентурные возможности научно-техническую информацию, которая сможет облегчить создание подобного оружия в СССР.

...Однако зададим наивный, но не праздный вопрос: а кто в нашем высшем руководстве вообще хоть чего-нибудь понимал в физике? И вообще, какое образование имели на тот период советские вожди, а также непосредственные руководители Павла Михайловича Фитина?

Ответ не слишком вдохновляет.

Иосиф Виссарионович Сталин — неоконченная духовная семинария.

Вячеслав Михайлович Молотов — в 1911—1912 годах учился в Петербургском политехническом институте, откуда был исключён за революционную деятельность.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин — как его называли, «Всесоюзный староста», — начальное земское училище.

Семён Константинович Тимошенко, нарком обороны, — Высшие военно-академические курсы, курсы командиров-единоначальников при Военно-политической академии (после полковой пулемётной школы в 1915 году).

Лаврентий Павлович Берия — Бакинское среднее механико-техническое строительное училище.

В общем, можно прийти к выводу, что знатоков ядерной физики среди них не было, да и вообще в физике, по уровню своего образования, мог разбираться один только товарищ Берия.

Зато Всеволод Николаевич Меркулов — но это уже несколько другой уровень государственной власти — был достаточно образован. В 1913 году он окончил с золотой медалью гимназию в Тифлисе, после чего продолжал обучение на физико-математический факультете Петербургского университета, однако после 3-го курса был призван в армию...

То, что наши вожди не особенно разбирались в ядерной физике, имело, разумеется, негативные последствия: уж слишком у нас всё было завязано на «первых лиц», которые всегда лучше всех знали, чем следует заниматься учёным и шахтёрам, колхозникам и писателям — и какие сельскохозяйственные культуры сажать, и какие науки отнести к «буржуазным лже-»... Вообще, государственное регулирование — это не так уж и плохо, но именно государственное, на научной основе, а не исходящее из симпатий, антипатий и, как говорится, волюнтаристских побуждений и пустых амбиций.

Но обо всём — по порядку. (К сожалению, знания автора этой книги по ядерной физике не намного глубже, нежели были у М. И. Калинина и С. К. Тимошенко. Вспоминается давний выпускной экзамен по физике в 10-м классе средней школы, диалог с учительницей, задавшей наивный вопрос: «Как можно прийти на экзамен с такой подготовкой?» — «Взять второй билет?» — «Пошёл вон!» Таким образом благополучно закончилось наше изучение курса физики, поэтому в тонкости вопроса вникать не будем, тем более что разговор отнюдь не о том.)