Андрей Танасейчук - Джек Лондон: Одиночное плавание

С позиций человека наших дней, когда недуги подобного рода успешно лечатся, такое отношение Флоры действительно выглядит бесчеловечно. Но в то время прививок еще не делали, антибиотиков не существовало, и дифтерия была настоящим бедствием, ежегодно уносившим миллионы и миллионы детских жизней по всему свету. Эта болезнь считалась фатальной. Так что едва ли стоит строго судить миссис Лондон. К тому же она, безусловно, была растеряна и в отчаянии.

Но если эти эмоции явно деморализовали Флору, на ее мужа они оказали обратное воздействие — он сумел-таки отыскать врача. Тот отсосал пленки, прижег дифтерийные язвы и… вылечил детей. Он же настоятельно рекомендовал родителям поменять место жительства и уехать из промозглого, открытого всем ветрам прибрежного Сан-Франциско.

Собственно, в этом была и житейская необходимость. Существовать в городе становилось все труднее: он оказался в эпицентре экономического кризиса, охватившего в 1876 году всю страну. Массово закрывались предприятия, безработица росла. Тем, кто еще имел работу, резко снизили заработную плату. Да и небезопасно стало в Сан-Франциско: на фоне экономических неурядиц город сотрясали расовые волнения — громили китайские кварталы, жгли столовые и прачечные, случались и убийства китайцев. Безработные объединились вокруг экстремистски настроенного и харизматичного Денниса Кирни. Бывший моряк и ломовой извозчик оказался талантливым оратором и прекрасным организатором. Он создал Рабочую партию Калифорнии, формировал боевые дружины, открыто отказывался повиноваться полиции и грозил захватить власть [18] Подробнее о Д. Кирни и обстановке в Сан-Франциско в 1877–1878 годах см.: Танасейчук А. Б. Амброз Бирс: ранние годы. Саранск, 2005. С. 108–113. .

Судя по всему, указанные факторы и определили отъезд семьи из Сан-Франциско. Вскоре после выздоровления детей Лондоны перебрались на другую сторону залива — в город Окленд.

В биографиях писателя Окленд нередко именуют пригородом Сан-Франциско. Это, конечно, не соответствует действительности. И тогда, и теперь Окленд — вполне самостоятельный город, со своим экономическим укладом, особенностями жизни. Хотя поселение возникло здесь еще в 1851 году, подлинная история города началась в 1868-м, когда туда пришла трансконтинентальная железная дорога и Окленд стал финальной точкой на долгом пути от Атлантики к Тихому океану. Данное обстоятельство и обусловило энергичное его развитие в 1870-е годы. Поначалу это был всего лишь перевалочный центр для грузов, прибывающих по железной дороге. Помимо подъездных путей, депо и прочей инфраструктуры там появились пакгаузы, огромные склады, причалы, порт, начали ремонтировать и строить суда. Поскольку в окрестностях были плодородные земли, развивалось сельское хозяйство; в заливе ловили рыбу, а в городе открывали консервные фабрики. Кроме того, Окленд быстро превратился в региональный центр текстильной промышленности. Логика экономического развития требовала и иных промышленных отраслей — создавались механические мастерские, а затем и металлообрабатывающие заводы. В общем, в. 1879 году, когда семейство Лондонов оказалось в Окленде, он уже был большим, активно развивающимся городом.

Неизвестно, чья это была идея — Джона Лондона или его супруги — открыть собственное дело. Скорее всего, последней. В наши дни Флору назвали бы женщиной «креативной», поскольку у нее всегда имелось множество задумок и планов. Цель была всегда одна — обогащение. И обогащение быстрое. Насколько овощной магазин, который они открыли, укладывался в схему «быстрого обогащения», сказать трудно. Но о том, что торговля — дело в принципе выгодное, спорить не приходится. Свое «предприятие» они устроили на первом этаже двухэтажного деревянного дома на углу Кэмбелл-стрит и Седьмой улицы. И просуществовало оно почти два года, которые можно считать самыми благополучными в жизни семьи.

Никаких следов строения в наши дни не сохранилось. Но тогда, по воспоминаниям, место было бойкое и дело быстро развивалось. Флора стояла за прилавком, муж занимался закупкой и доставкой овощей и фруктов. У Джона Лондона в этом смысле оказался настоящий талант — он чувствовал, что будет пользоваться спросом; пригодился и крестьянский опыт юности при выборе помидоров, перца, картошки, зелени, персиков, абрикосов и апельсинов. А Флора, когда хотела, умела быть занимательным собеседником и доброжелательным советчиком для покупателей, окрестных хозяек. Но проблема была в том, что одним и тем же делом она долго заниматься не могла — ей надоедало, от однообразия она уставала. Да к тому же и дело развивалось не такими темпами, как ей хотелось бы. И она нашла супругу компаньона — некоего господина по фамилии Соуэлл. Теперь за торговлю в магазине отвечал он, а Джон Лондон занимался поставками. Но получилось совсем не «так хорошо», как обещала фамилия компаньона [19] Так можно перевести фамилию компаньона Sowell: so well (англ.) — так хорошо. . В один не самый прекрасный день Лондон, вернувшись из поездки с очередной партией заключенных договоров о поставках продукции, обнаружил, что магазин пуст: все запасы распроданы, продано и все оборудование, а партнер с деньгами исчез в неизвестном направлении.

Инцидент этот не только положил конец относительному благополучию семьи Лондонов, но вынудил их покинуть Окленд.

Поскольку глава семейства объездил все окрестности и хорошо знал, «что, где, как и почем», он здраво рассудил, что «на земле» им будет выжить легче. К тому же, помним, опыт фермерства у него имелся. После краха торгового дела у семьи тем не менее оставалась некоторая сумма денег, и Джон Лондон арендовал относительно небольшой — в 20 акров (то есть примерно восемь гектаров) — участок земли, скорее всего, ферму, к югу от Окленда, возле местечка под названием Аламеда. Здесь он собирался заняться выращиванием фруктов и овощей.

Позднее, уже взрослым, Джек Лондон вспоминал: «Жизнь на ранчо казалась мне ужасно скучной…» [20] Цит. по: Dyer D. Jack London. A Biography. N. Y.: Scholastic Ink., 1998. P. 7. И еще говорил об одиночестве и неприкаянности среди узлов, пакетов и коробок. Похоже, что ребенку было не только одиноко, но и страшно оставаться одному в пустом доме, заваленном нераспакованными вещами.

Нельзя не сказать еще об одном эпизоде, относящемся к данному периоду времени. Эпизоде неприятном, к тому же, вероятно, изрядно напугавшем мальчишку. Речь о самом первом знакомстве будущего писателя с алкоголем и его воздействием. Об этом рассказывается в автобиографическом романе «Джон Ячменное Зерно» [21] Необходимое пояснение для тех, кто только знакомится с жизнью и творчеством Джека Лондона. Роман назван именем героя старинной английской/шотландской народной песни-баллады — «John Barleycorn» («Джон Ячменное Зерно»). Образ героя олицетворяет собой ячмень и напитки, которые из него варятся — пиво и виски; в балладе описывается жизнь Джона, наполненная сражениями, страданиями, смертями и воскрешениями героя. Поэт Роберт Бёрнс создал свою версию злоключений и прославления Джона Ячменное Зерно (стихотворение считается одной из жемчужин его поэзии; пер. М. Л. Михайлова): «…Ах, Джон Ячменное Зерно! / Ты чудо-молодец! / Погиб ты сам, но кровь твоя — / Услада для сердец. / Как раз заснет змея-печаль, / Все будет трын-трава… / Отрет слезу свою бедняк, / Пойдет плясать вдова. / Гласите хором: “Пусть вовек / Не сохнет в кружках дно!..”» и т. д. В определенном смысле Джон Ячменное Зерно собрат русского Зеленого Змия (искусителя и вдохновителя), пришедшего из славянского фольклора. — Прим. ред. (1913):